Лица воинов посветлели от таких редких на их губах гостей, как улыбки. Послышался радостный смех и оживленные разговоры. И тут раздался крик. За ним другой, третий… И вот уже все всадники Сулейман-паши дружно кричали:
– Шайтан-бей! Шайтан-бей! Шайтан-бей!
А сам Шайтан-бей, не желая замечать людей и слышать их голоса, медленно подошел к лежащему кресту. Нахмуря брови, он оглядел множество всадников, над которыми лесом возвышались враждебные христианскому миру стяги. Тогда «господин в синих одеждах» поднял и водрузил на плечи павший крест. Не взглянув ни на кого, человек, прозванный шайтаном, медленно скрылся среди развалин проклятого им города.
– Пусть идет. В том, что содрогнулась земля… Наверное… Не понимаю. Но это страшный человек. Если он пожелает, то сможет собрать несокрушимое войско истинных шайтанов. Пусть идет и больше мне не встречается, – глядя на ликующих воинов, мрачно закончил Сулейман-паша. Впервые в жизни веселье в его душе так скоро было омрачено.
– Пусть идет! И пусть несет свой крест, – тихо сказал Даут и незаметно перекрестил «господина в синих одеждах».
Одежда Никифора, правой руки самого эпарха[191] Константинополя, была дорогой и изысканной. Белый хитон из тончайшей шерсти с щедрой золотой вышивкой, просторные наножники из бархата небесного цвета, широкий пояс с огромными золотыми бляхами, инкрустированными рубинами, сапфирами и модным янтарем. Красного цвета сапоги с загнутыми носками при каждом движении поигрывали крупными изумрудами в окружении морского жемчуга. Неуместный в такой теплый вечер плащ с меховой подбивкой хрустел расшитыми серебром и золотом сказочными грифонами, а неснимаемая парчовая шапка торочилась дорогущим русским соболем.
Впрочем, испив пятую чашу крепкого вина, Никифор все же приподнял свой драгоценнейший головной убор и протер огромную лысину затканным золотом платком из тончайшего, как паутина, египетского льна.
Выучившийся на нотария[192] Никифор сразу же понял – если начальник бездарь и невежа, допускает ошибки, то первейший долг служивого – держать язык за зубами. Иначе до конца дней останешься нотарием, а то и еще хуже, будешь утопленником качаться на волнах Золотого Рога[193].
В городе святого Константина для достижения высших ступенек власти требовались не столько умственные способности и ученость, сколько ловкость и умение преданно услуживать начальству в законных и незаконных делах.
Никифор в этом преуспел. Как и преуспел во множестве грязных делишек, как во взяточничестве, так и в незаконной торговле. Поговаривали даже о том, что Никофор, будучи начальником столичной тюрьмы, по ночам выпускал воров и грабителей, которые половину добытого отдавали их благодетелю. Из-за этого даже бунт случился в Константинополе. А всего через год после подавления выступления всяких там лавочников и ремесленников Никифор купил себе вторую должность после эпарха.