на площадку для арбалетчиков.
Заслышав тяжелые шаги герцога, воины на носу галеры тут же вскочили на ноги и подались к бортам.
– Что здесь? – гневно воскликнул Джованни Санудо.
– Кажется, лодка, – невозмутимо ответил один из посланников ненавистного венецианского сената.
* * *
«Ему наплевать на мою «Викторию». Выбросить его за борт. Взять за горло и пояс. Одним рывком. И пусть плывет в свою проклятую Венецию. Если он хороший пловец. Никто не смеет быть равнодушным, когда угрожает опасность моему флагману!»
Эти раздумья герцога спасли глупого венецианца. Молния гнева сверкнула в голове Джованни Санудо и погасла. К тому же венецианец мог действительно оказаться хорошим пловцом. Тогда он предстал бы пред сенатом в мокрых одеждах и поведал хитрющим отцам Венеции о помешательстве герцога наксосского. Можно было не сомневаться в том, что уже очень скоро его объявят лишившимся рассудка, и тогда Архипелаг будет не под покровительством республики Святого Марка, а станет его колонией.
«Как его имя? Кажется, он лекарь. Да, лекарь».
…Этим утром в зале большого собрания сенатор Пачианни, едва сдерживая удовольствие, печально кивал голой:
– Враги скоро покусятся на ваш Архипелаг, герцог. Ваши люди прольют много крови. Это печально! (Кивки головой участились). Примите хотя бы малую помощь. У сената есть для вас несколько весьма полезных и благородных помощников. Надеюсь, они заслужат вашу благодарность своими непревзойденными умениями…
– Юлий? – едва сдерживаясь, прошипел герцог.
– Юлиан Корнелиус, – в поклоне поправил своего нового хозяина лекарь.
Джованни Санудо тут же отвернулся от посланника Венеции и повис на фальшборте:
– Огня! – велел герцог, и тут же с двух сторон от него в темень протянулись два факела. – Вот это да! Тащите эту проклятую лодку к борту! Комит[5], командуй!
Как из-под земли, а точнее, из-под палубных досок, возник здоровяк Крысобой и до боли в ушах дунул в свой бронзовый свисток. Затем он взмахнул над головой огромным кнутом и громко щелкнул им по скобленым доскам боевой площадки:
– С первого по восьмое весло на правый борт! Лодку в абордажные крюки! И живее крысиные выводки!
Тут же команду повторили два его помощника – подкомиты, и, спрыгнув с куршеи, стали плетьми, кулаками и ногами ускорять пробуждение гребцов. Но действовали они выборочно и с пониманием. За первыми четырьмя парами весел работали вольнонаемные гребцы, которые в силу своих привилегий спали за бортом, на скрещенных над водой веслах. На их плечи никогда не опускалась плеть. А вот для невольников-мавров, турок и других пленников, что были прикованы от пятой до десятой банки