– Я все раздала бедным. Только, пожалуйста, не говори ей. Вот все, что мне захотелось взять с собой.
Санча развязала мешок, в котором лежали резная шкатулка, сделанная для нее Синаном, несколько свитков и ожерелье из самоцветов.
– Мои чертежи и подарки учителя, – пояснила она. – Больше мне ничего не надо.
В молчании они подошли к трапу.
– Я не успела проститься с Давудом, – сказала Санча. – Передай ему мои наилучшие пожелания. До сих пор не могу поверить, что он стал главным придворным строителем. Поздравь его от меня.
– Да, непременно, – кивнул Джахан.
По правде говоря, он сам до сих пор не смог заставить себя поздравить Давуда. Встречаться с прежним товарищем у него не было ни малейшего желания.
Набрав в легкие побольше воздуха, он произнес:
– Будь осторожна. Никто на корабле не должен догадаться, что ты женщина. Иначе…
– Не волнуйся, я сумею о себе позаботиться, – перебила его Санча.
– Я знаю.
Она взглянула ему прямо в глаза:
– Я… Этой ночью мне приснился кошмарный сон. Мне снилось, что ты попал в беду. Я слышала твой голос, зовущий на помощь, но никак не могла тебя отыскать. Обещай мне, что тоже будешь осторожен и осмотрителен.
С борта корабля донесся голос капитана, призывающий пассажиров подняться. Все слова, которые Джахан хотел сказать на прощание, застряли у него в горле. Он чувствовал, как бег времени убыстряется и жизнь протекает у него между пальцами подобно песку. Михримах ушла за Великий Перевал, и теперь ему остается лишь надеяться, что он сумеет ее догнать, когда настанет его час. Учитель и Никола покинули его. С Давудом они, возможно, никогда более не увидятся. Недалек тот день, когда ему придется расстаться и с Чотой тоже. А сегодня ему предстояла разлука с Санчей. Странно, не так давно он сочувствовал Николе, который остался один как перст. А сейчас осознал, что и сам обречен на одиночество. Джахан ощутил неодолимое желание уехать вместе с Санчей, единственным человеком на свете, который питал к нему привязанность. Но было одно обстоятельство, которое делало это желание неисполнимым. Он не мог бросить слона.
В тот день, слушая крики чаек, Джахан провожал глазами корабль, который, разрезая морскую гладь, постепенно растаял в солнечном мареве, прозрачном, как легчайший муслин. Он чувствовал, как огромный пласт его жизни отступает в прошлое, откуда нет возврата.