– Когда-нибудь я непременно напишу об этом трактат, – мечтательно изрек посол. – Люди должны знать, как устроен слон. Не каждому выпадает счастливый случай заглянуть внутрь столь удивительного создания!
Глаза Джахана сами собой устремились к полке, где стоял отполированный до блеска слоновий бивень. Проследив за направлением его взгляда, хозяин пояснил:
– То, что от него осталось. Большая редкость.
– Можно потрогать? – спросил Джахан.
Посланник кивнул, и Джахан благоговейно взял бивень в руки. Воспоминания нахлынули на него, и глаза его увлажнились слезами.
Месье Бреве пристально смотрел на гостя, и на лице его отражалась внутренняя борьба. В конце концов он со вздохом сказал:
– Можешь взять бивень себе!
– Правда?
– Ни один человек на свете не любил этого зверя так сильно, как ты. У тебя должно остаться хоть что-то на память о нем. – Посланник соболезнующе махнул рукой. – А у меня есть мои рисунки. Их вполне достаточно, чтобы произвести в Париже фурор.
* * *
Джахан вышел из дома француза, сжимая в руке бивень. Если прошлой ночью он находился на грани отчаяния, то сейчас был полон надежд. Ему казалось, что от бивня исходит тепло, согревающее его душу. Казалось, что Чота вновь рядом с ним. На плече у него висела сумка с вещами, которые дал ему месье Бреве: полотенце, свеча, красный шарф и веревка. В голове у Джахана созрел план.
Он пошел к тому месту, где оставил лошадь, вскочил в седло и поскакал к мечети Михримах. Спешившись, он пошел вдоль стен мечети. Возле дерева, осыпанного розовыми цветами, Джахан остановился и принялся копать яму, глубокую, квадратную. Конечно, ему очень хотелось оставить бивень у себя, но он полагал, что это будет неправильно. Чота заслуживает могилы и надгробного камня.
В память о сильных мира сего – султанах, визирях и вельможах – воздвигаются грандиозные монументы. Когда умирает простой человек, память о нем живет в сердцах и молитвах его родственников и друзей. Все люди, вне зависимости от званий и сословий, покидая этот мир, оставляют в нем хоть что-то, напоминающее о их пребывании на земле. А вот животные лишены подобного утешения. Они служат людям верой и правдой, сражаются за своих хозяев на поле брани, подвергая себя опасности, однако после смерти их ожидает полное забвение. Джахан не мог смириться с тем, что столь печальная участь постигнет и Чоту. Он хотел, чтобы память о белом слоне, пронизанная уважением и любовью, жила на земле еще долго. Вероятно, его рассуждения можно было счесть настоящим богохульством, но Джахана это мало тревожило. Мысль о том, что душа Чоты никогда не войдет в райские кущи, была для него мучительна. Если люди будут молиться за белого слона, утешал себя Джахан, может быть, он все-таки рано или поздно вознесется на небеса.