– Есть один! – возликовал Глеб.
Только теперь Мишаня понял, что произошло: ушкуй носом подмял под себя плывущую лошадь и татарина.
Костя с левого борта ударил саблей невидимого Михаилу врага.
Одному из татар все-таки удалось вскочить на спину лошади и запрыгнуть на борт.
– Татарин! – закричал в ужасе один из гребцов.
Костя мгновенно пригнулся и из такого неудобного положения описал саблей полукруг назад. Удар пришелся татарину по бедрам. Он заорал от боли и рухнул в воду. Больше попыток взобраться на ушкуй никто не предпринимал. Татары, получив отпор, повернули назад. Товарищ их, оставшийся на берегу, в бессильной злобе выпустил стрелу, но она, не долетев до суденышка, шлепнулась в воду.
– Фу, проскочили! – обрадовались молодые корабельщики.
– Ваши бы слова да богу в уши, – остудил их оптимизм Павел. – По татарской земле пока идем. На ночевку приставать не будем, опасно на берегу.
На веслах выгребали против течения еще полдня, пока, наконец, не поднялся попутный ветер. Поставили парус и в изнеможении рухнули на палубу.
Медленно проплывали по сторонам враждебные берега.
Ночью на нос судна посадили впередсмотрящего. Хорошо, что полная луна ярко освещала водную поверхность.
К утру вошли в Вятку. Тут уж Павлу был каждый поворот знаком.
Напряжение в команде спало, хоть и вымотались все, а вскоре даже шутки посыпались.
– Матвей, а Матвей, почеши мне спинку, а в благодарность я поеду на твоей.
– Ишь, развеселился. А чего орал как резаный, когда татарин на борт взобрался?
Шутник сконфузился.
А дальше уж стало веселее: пошли родные места, знакомая до последнего переката Вятка.
Вот и Хлынов. Едва успели к пристани причалить, как Костя, забрав свою саблю и вызволенного из неволи Глеба, ушел.
– Найди меня дня через три, – бросил он на прощание Михаилу.
Михаил эти три дня даром тоже не терял. Разложил в лавке ковры и нанял глашатая, чтобы тот кричал на торгу о персидских коврах.
К немалому удовольствию Мишани все десять ковров были распроданы всего за два дня. Памятуя о словах Кости, Мишаня сторговался и купил еще один ушкуй. При этом не один будущую покупку торговал – с Павлом. Тот дотошно осмотрел посудину.
– Не новое конечно судно, но крепкое. Поплавает еще.
Тень досады лежала на его лице. Чувствовалось – Павел к покупке отнесся ревниво. Он, видимо, думал, что второй ушкуй отнимет у него часть работы. Поняв причину поникшего настроения Павла, Михаил пошутил:
– Назначаю тебя командующим всеми моими судами!
Вот только Павел не засмеялся, а усмехнулся в бороду, склонив однако ж голову в полупоклоне.