- А какой реакции вы ожидали? Я уже почти четыре года не при делах, а тут ко мне заявляется покойник и предлагает стать президентом США? Вам, что, эта ситуация кажется нормальной?
- А тебе, кажется нормальным то, что произошло за последние четыре года? - чуть повысил голос Кроуфорд. - Гибель Америки - это нормально? Наш отказ от ядерного арсенала, который мы создавали десятилетия - это нормально? Крах мировой валютной системы - это нормально? Россия и Китай стали новыми мировыми лидерами - это нормально? Полномочия ООН перехлестывают через край - это нормально? - видя, как Коэн в красноречивом жесте, говорящем, что у него нет ответа, развел руками, экс вице-президент продолжил: - Хочешь ответ? Да, это нормально! Хочешь знать почему, оставайся и слушай. Нет, выкладывай кулон с носителем на стол и - свободен.
Пытаясь побороть нарастающую внутреннюю дрожь, вызванную зашкаливающим напряжением, Коэн посмотрел в глаза собеседнику. Взгляд Кроуфорда, как всегда был спокоен, в нем не было ни гнева, ни раздражения, а только какая-то непоколебимая решимость и сознание собственной правоты, почти граничащее с верой. Он помнил этот взгляд, и понимал, что настал момент принятия решения, способного, как это уже было много раз в его карьере, кардинально изменить всю жизнь.
- Хорошо, Рэй, - он сделал небольшую паузу. - Я верю вам. Я снова в игре. Но...
- Спасибо, Патрик, - перебил его экс вице-президент. - Ты снял с меня серьезную головную боль, хотя я и не ожидал от тебя другого ответа, ведь именно к этому я готовил тебя все эти долгие годы. Надеюсь, ты понимаешь, что с этого момента из игры есть только один выход и он никак не подразумевает жизнь вне ее. Информацией, которую ты сейчас узнаешь, во всем мире владеют единицы.
- Я понимаю. Я готов, - уверенно кивнул Коэн, предчувствуя, что он ввязывается в нечто большее, чем планы на президентский пост.
- Ну что ж, тогда приготовься слушать. - Кроуфорд поднялся с кресла и подошел к небольшому шкафчику у длинной узкой барной стойки, идущей вдоль стены. - Здесь запрещен алкоголь, но капитан фрегата любезнейший человек, сделал для меня небольшое исключение, - он вернулся и поставил на стол бутылку односолодового шотландского виски перевязанную по горлышку пурпурной лентой, скрепленной сургучной печатью. - Помнишь эту бутылку? Макаллан 1950 года. Ты мне подарил ее на юбилей в тот день, когда наш туристический челнок врезался в корейскую орбитальную станцию. В тот день началась новая история человечества. Я хочу, чтобы ты это себе очень четко представлял.