Строго говоря, смерть Марты не явилась результатом убийства, а была следствием несчастного случая. Тем не менее Генри уже успел совершить две непростительные ошибки. Он не сразу позвонил в полицию и не связал местонахождение «Субару» Бетти с происшествием. Однако к какому бы выводу ни пришли полицейские в ходе расследования, они, без сомнения, установят, что у Генри не было никаких мотивов убивать Марту.
Это полностью соответствовало истине. Не было никакого страхования жизни в его пользу; наоборот, Генри застраховался на случай смерти, а сумму должна была получить Марта. Не он являлся наследником Марты, а она его наследницей, так как богатым был он, а не она. Она не представляла ни для кого общественного интереса; напротив, в центре общественного внимания всегда находился именно он. Благодаря своему опыту в обращении с ложью и ее младшими сестрами – увертками Генри мог рассчитывать, что ему будут верить до тех пор, пока он будет лгать. Обходить десятой дорогой он должен именно правду.
Он положил пакет с вещами Марты на кухонный стол. Потом попрощался с Бетти и Мореани, которые решили вернуться в издательство. Генри проводил их до «Ягуара» и крепко обнял. Бетти успела шепнуть ему на ухо: «Я сообщу в полицию об угоне машины и все объясню тебе позже». Она помахала ему рукой, садясь в машину. «Я у нее в руках», – подумал Генри и помахал в ответ.
* * *
Йенссен оказался молодым криминалистом с янтарными волосами и водянисто-голубыми глазами. Генри сразу понял, что он потомок викингов. Полицейский был атлетически сложен, несомненно, занимался спортом, а его ухоженная рука при пожатии оказалась неожиданно массивной и сильной. Йенссен читал романы Генри и был большим поклонником «Особой тяжести вины». Он с удовольствием ушел бы из полиции и стал судебным хроникером, но совершенно не умел писать. «Ну, не умеешь писать не ты один», – подумал Генри.
– Ваши герои действуют, господин Хайден, – восторгался Йенссен, едва успев поздороваться. – В книге постоянно что-то происходит, и никогда не знаешь, что будет дальше. Случаются странные вещи, все окутано тайной, и всюду подстерегают действительно умные враги.
Йенссен показался Генри очень симпатичным. Коллега Йенссена, которая держалась немного позади, вызывала куда меньше симпатий. Она была, судя по всему, не слишком квалифицированным сухарем, ибо не читала ни одного романа Генри.
– У вас есть фотографии супруги? – спросила она, не выказав ни малейшего сочувствия или понимания.
Генри вышел в свой кабинет и вернулся с фотографией, на которой он и Марта были сняты в Португалии. Офицер долго ее рассматривала, словно стараясь в нее проникнуть. Остренькое личико с близко посаженными глазками под сросшимися на переносице бровями напоминало мордочку опоссума. «Надо бы скрестить ее с куницей на чердаке, наверное, получилось бы забавное потомство», – подумал Генри. Серебристые прядки в темных волосах говорили о том, что дама страдает излишней профессиональной подозрительностью. Она протянула фотографию Йенссену и испытующе принюхалась, чем вызвала сильное раздражение у Генри. Она что, пытается уловить молекулы вины и страха, исходящие от него? Некоторые собаки хорошо чуют страх, иногда даже эпилепсию или рак. Почему бы не уловить и чувство вины? Наверное, эманация вины окружает любого, кто боится разоблачения или наказания. К счастью, не существует аппарата, который улавливал бы такие молекулы. Его еще не изобрели.