Его предложение меня рассмешило.
– Я рада, что вы пришли. И превращения Рота в осла было более чем достаточно.
– Мой народ часто умоляют об одолжениях, но редко приглашают принять участие в празднике, – в словах Иоакима слышалась скрытая усмешка, будто он был серьезен лишь наполовину. – Позволь мне сделать тебе подарок в обмен на такой радушный прием.
– Ладно, – сказала я, отступая и оглядываясь на трейлер. Оттуда доносилась тихая музыка, люди сновали туда-сюда. Похоже, у них открылось второе дыхание. Значит, вскоре кто-нибудь выйдет на улицу и затянет нас обратно в пучину пост-поствечеринки. А потом я рухну на бабушкину кровать вместе со всеми, кто на ней поместится. Вот-вот наступит утро, а я откуда-то твердо знала, что Иоаким, Гризельда и Исидор исчезнут с первыми лучами света подобно тому, как роса испаряется на солнце.
– Ладно. Вот чего я хочу: никогда не забывать о том, что в мире есть волшебство. Хочу всегда помнить о сегодняшней ночи.
На губах Иоакима зазмеилась улыбка. Склонившись надо мной, он вдавил сигарету в массивную стеклянную пепельницу и прижал губы к моему лбу. От него пахло горелой травой.
– Обещаю, – прошептал он, обжигая губами мою кожу.
Честно говоря, в тот момент я не была трезвой. Ни капельки. И все же именно тогда я решила, что раз уж волшебство существует; раз уж Иоаким возник просто потому, что я этого захотела; раз уж мне хватило двухсот баксов и решимости, чтобы устроить эту вечеринку… Значит, пожалуй, я заблуждалась насчет того, что не предназначено для меня и никогда моим не будет. Возможно, стоит мечтать о большем. Возможно, я смогу получить все, что захочу.
Первый рассвет нового года загорался на горизонте, и я решила изменить мир силой своих желаний.
Гейл Форман
Что же ты наделала, Софи Рот?
Софи поступила в Университет Задрипанвилля пятнадцать недель назад, и за это время успела уже не меньше дюжины раз мысленно воскликнуть: «Что же ты наделала, Софи Рот?» Впервые это произошло, когда мама высадила ее у дверей общежития – кирпичного дома, увитого плющом, как и обещали в каталоге. Мотор машины, взятой напрокат, еще не успел заглохнуть, а Софи уже догадалась, что мысль об учебе в деревенском колледже в самом в центре страны – это не пастораль, как она расписывала друзьям в Бруклине, – а нечто настолько незнакомое и чуждое, как если бы она вдруг решила подать документы в Университет Бейрута. Вместе с ощущением тяжести в животе наконец наступило прозрение. Хотя какое там прозрение, когда все и так очевидно. И для друзей Софи, которых это решение озадачило, и для ее матери, которую оно ничуть не удивило.