– Ладно, – отозвался Рассел. – А я тогда поблагодарю за свитера с оленями.
Софи сдержала смешок.
– За машины, где есть сиденья с подогревом.
– И задницы, сидящие на этих сиденьях.
– За хашбрауны, – продолжила Софи.
– Про пирог не забудь.
– За пирог с сыром.
Рассел мягко притянул Софи к себе. Он был высоким, и она легко уместилась у него на коленях, поджав ноги.
– За идеальные совпадения, – пробормотал Рассел.
– И за неидеальные тоже, – добавила Софи.
Она потянулась к его губам, а он перехватил ее руку и стал целовать пальцы, один за другим: большой, указательный, средний, безымянный, мизинец; потом в обратном порядке.
– За Неда Фландерса, – предложил Рассел.
– О да, тысячу раз да. Ему нужно посвятить отдельный праздник.
Рассел приподнял ее волосы и коснулся губами выступающих косточек шеи. Софи затрепетала. «За Rolling Stones», – промурлыкал он, и в тот момент даже Мик Джаггер не произнес бы это сексуальнее.
– И за то, что «You Can’t Always Get What You Want»[34], – сказала Софи.
– Но иногда можешь получить то, что тебе нужно, – отозвался Рассел.
И тогда она поцеловала его в губы. И ощутила вкус яблок и сыра, вкус поразительно удачного сочетания, которое раньше было даже невозможно представить. А еще – вкус тающего мороженого, тающих преград между ними, вкус слияния двоих.
Софи целовала Рассела и не знала, будет ли этот поцелуй длиться минуту, час или целую ночь. Она целовала его и не знала, что их ждет в следующем семестре, в следующем году. Но в тот момент все это было не важно. Единственно важным был только поцелуй. Вернее, даже не сам поцелуй, а то, что он означал. То, что он открыл. То, что открыла эта ночь. То, что открыли эти двое.
Завтра все будет иначе.
Софи вдруг поняла: и правда, чудеса маленькими не бывают.
Майра Макинтайр
Ведра пива и младенец Иисус
Проблемы начались, когда я поджег церковь. Вообще-то, я обошелся без спичек, да и горело не само здание церкви, а сарай рядом с ней. Тот самый, в котором методистская церковь с Мейн-стрит хранит оборудование для ежегодного рождественского представления. Который они раньше использовали.
Вывод из этого я сделал один: праздничная мишура, ангельские крылья и сено в яслях горят, как травка на концерте Майли Сайрус.
Я заработал сомнительную репутацию еще в первом классе, когда намазал классного кролика клеем, от души посыпал его блестками и запустил в учительскую. Оказалось, учителя считают блестки герпесом в мире ремесел: их невозможно хранить, от них невозможно избавиться. Хиппити Хоп отправился в детский зоопарк, а я – в кабинет директора. Но было слишком поздно. Я узнал, как может быть весело, если используешь творческий подход. Я вошел во вкус.