— Человек, который привык к искусственным звукам сам немного искусственный, — сказал как бы про себя.
— Эти звуки искусственные? — удивилась Роза. — Вы вообще понимаете, что говорите? На них основана вся музыка, все наше воспитание.
— Ваше воспитание. Не перечьте мне. Если я говорю, что искусственные звуки, значит искусственные. Они извлекаются всего лишь от удара деревянных молоточков по металлическим струнам. И всего семь нот.
Звуки ручья или дождя имеют естественное происхождение и в них гораздо больше звучащего пространства.
Но я пришел не дискуссию с вами проводить, а добиться результата.
— Вы уже его добились — отрицательного. Вы меня пытаетесь гипнотизировать, я вас поняла. Не забывайте, что я тоже в своем роде психиатр, и в каком-то плане даже глубже вас. Музыка родом из психиатрии.
Виктор погладил клавиатуру рояля, сел на стул-вертушку и заиграл Шопеновский революционный этюд.
Роза не удивилась тому, что Виктор блестяще играл. А удивилась, что снова слышала все тот же шопеновский этюд. Какие-то сплошные знаки спускались в ее сознание, как парашютисты с самолета, залетевшего высоко в небо.
— Я хочу к вам поступить поучиться играть, — сказал Виктор, вставая и осторожно опуская крышку рояля.
— Вы смело можете ехать на конкурс Чайковского, и мне нечему вас учить. Скорее учиться.
Виктор снова сел, закинул ногу на ногу, подпер правой рукой свой мощный, как у боксера, подбородок и внимательно-задумчиво уставился на Розу.
— Зачем вы так смотрите на меня? — не выдержала Роза.
— Я не смотрю, я думаю.
— Над чем, если не секрет?
— А не отбить ли тебя, Роза, у моего отца. Ты ему уже не нужна, а жизнь у тебя впереди немалая и цветастая.
— Какая?
— Цветастая. Красивая, то есть. Но если будешь меня слушать.
— Да ты Наполеон! И она вспомнила одно забавное изречение, которое тут же и процитировала этому наглецу: «из дома умалишенных вылеченными могут выйти только пациенты, но не врачи».
— Сказано для красного словца. Из дома умалишенных здоровыми не выходит никто. Кто однажды уехал не в ту степь, тот уже не может вернуться таким, каким был до того.
Но, естественно, на нас имеются шрамы, и довольно глубокие иной раз, нанесенные нашими пациентами. Или если грамотней — перцепиентами. Потому что мой метод вывода из болезни, это агрессивное вмешательство. Душу человека надо изъять, починить в своей мастерской и затем вернуть на место.
— Тогда ты сущий дьявол. Ведь душа, побывавшая в твоей мастерской, становится похожей на твою. А это очень скверно.
— Ты развиваешься прямо на глазах. Роза — имя тебе очень соответствует.