Он помолчал.
— Да, соглашусь, ее заточение не столь уж ужасно, но, — вспомнив, повторил он слова чародейки, — «это все равно заточение». Ей нужна сила, чтобы завоевать свободу и вернуть себе доверие брата, чтобы помогать ему своим волшебством. Она… ты же сама сказала, что в ее распоряжении волшебное искусство.
— Волшебство? — Как это ни удивительно, в голосе Лунеды послышалось пренебрежение. — Ну да, у нее есть волшебство, кое-какие знания, пара умений, сноровка. Никто не Может этого отрицать! И менее всех ты, мой господин!
— Госпожа…
— Нет, я имею в виду не ее женские уловки. Я имею в виду волшебство, с помощью которого она заставила тебя им поддаться. Я говорю о зельях, травах и снадобьях, какими она почти ежедневно потчевала тебя!
— Госпожа Лунеда…
— Подожди. Я почти закончила. Я пришла сказать тебе это лишь потому, что боюсь того, что она может натворить, будь у нее эта лишняя сила, сила, которая повергла в трепет и Мерлина, и Верховного короля, так что они скрыли ее от глаз людских. Мой господин, — дрожащая ручка вновь, легла ему на локоть, — я умоляю тебя; умоляю тебя, теперь, когда ты свободен, держись подальше! Не возвращайся никогда! Никогда! Понимаешь?
— Но как я могу? Я дал обет!
— Пусть так. Много лучше было бы, если бы ты вообще не отправлялся на поиски этого сокровища, но если тебе случится когда-нибудь отыскать его, прошу тебя, серьезно подумай прежде, чем привезти его ей! Она сказала тебе, что никогда не использует его во вред Верховному королю?
— Да.
Дама Лунеда уронила руку, отступила на шаг, потом отвернула лицо. Когда она повернулась вновь, Александру показалось, что она как-то сразу постарела, черты лица ее обострились от страха.
— Она тебе сказала, о чем говорят на всех этих «советах», какие она держит в своих личных покоях в восточной башне?
— Конечно. Это все, что осталось ей от двора и свиты.
— И конечно, она пригласила тебя присоединиться к ее двору?.
— Она хотела. И вскоре так и сделала бы. Она сама так сказала.
— Она сказала, что в такой тайне обсуждают в восточной башне?
— С тех пор, как вернулся Ферлас, она совещается со своими рыцарями об этом походе за граалем, что так много значит для нее.
— Она тебе сказала, что умерший рыцарь, брат графа Ферласа Юлиан, был моим нареченным?
— О Боже! Нет! Я не знал. Мне так жаль. — Александр начал что-то бормотать, но Лунеда оборвала его:
— Она это знала. Она позаботилась о том, чтобы он отправился в этот ее поход. И я верю, — сказала Лунеда так спокойно, что Александр против своей воли тоже в это поверил, — что если он и впрямь умер от каких-то злых чар, это она наслала, эти чары.