Я как-то не задумывался тогда, в чем состояла его заинтересованность в поддержании добрых отношений со мною. Потом к определенным выводам пришел и изложу их, надеясь, что это не будет принято за нескромность. Андропов, во-первых, знал (и как-то даже сказал), что я не скажу ему неправды, тем более желая угодить или не желая вызвать недовольство и гнев (хотя он, конечно, понимал, что не во всех случаях я ему говорю всю правду). Это в те времена было не таким уж частым среди тех, кто общался с руководством. Андропов – сужу и по другим товарищам, с которыми он сохранял контакт, – такое качество ценил. Во-вторых, он все же с интересом и доверием относился к моим суждениям (хотя нередко их проверял), прежде всего по вопросам внешней политики. В-третьих, по моему мнению (как и по мнению других людей, с которыми общался), он из первых рук, а не по пересказам составлял собственные суждения о настроениях интеллигенции. И, в-четвертых, у него, как у каждого нормального человека, иногда возникала естественная потребность поговорить по душам; он со временем убедился, что я ни разу его не подвел, умел о деликатных вещах молчать.
Ну а теперь о своих впечатлениях об этом человеке. Повторю: в личном плане это был человек почти безупречный. Он выделялся среди тогдашних руководителей равнодушием к житейским благам, а также тем, что в этом плане держал в «черном теле» семью. Его сын работал несколько лет в Институте США и Канады на самой рядовой работе с окладом 120 рублей, но когда в разговоре заходила речь о нем, Андропов просил об одном: «Загружай его побольше работой». Как-то с возмущением сказал, что сын совсем зарвался – попросил сменить двухкомнатную квартиру на трехкомнатную, хотя вся-то семья – он, жена и ребенок (от себя замечу, что дети других членов политбюро с такой семьей имели и трех– и четырехкомнатные квартиры). Помню и такой эпизод: я ему рассказал как-то, что какой-то подхалим выписал партию автомашин «мерседес» и «вольво» и по дешевке продал детям руководителей, а те на них красуются, вызывая только еще большее раздражение и возмущение людей. Андропов покраснел, вспыхнул и сказал: «Если в твоих словах содержится намек, знай: у меня для всей семьи есть только «Волга», купленная за наличные восемь лет назад». А через несколько минут, когда отошел, сказал, что действительно это безобразие и разврат само по себе, а ко всему прочему – политическая бестактность. «Но ты сам понимаешь, что жаловаться мне на это некому, едва ли есть смысл в еще одном поводе для ссоры чуть ли не со всеми руководителями».