– Что? – взвизгнула достойная матрона, задыхаясь от возмущения.
– А что, вы думали, что делишки вашего прадеда Соломона Тродлера умерли вместе с ним? Что люди достойные, честные, которых он грабил, запугивал, расстреливал в застенках Чека, не оставили после себя потомков, или архивы не сохранили в своих недрах отчетов о его геройствах? Или, может, спекуляция хлебом в блокадном Ленинграде навеки забылась и не выжил никто из ограбленных вами доведенных до отчаяния людей, их детей и внуков?
Лицо Зои Спиридоновны выражало одновременно страх, возмущение, растерянность и злобу. По ее бледной дряблой коже пошли отвратительные красно-лиловые пятна. Варвара всерьез испугалась, как бы с ней не случился приступ. Что тогда делать? Вызывать «неотложку»! А коллекция? Она уже отдала деньги. Срочно бежать паковать и выносить из квартиры? Цинично. Попросить назад у Половодниковой деньги? В таком состоянии? Немыслимо!
И зачем только она притащила с собой Даниила? – кусала губы Варя. Ведь Каменков регулярно и строго беседовал с сотрудниками, категорически запрещая им впутывать в рабочие вопросы родных и знакомых. И оказывается, это была не его прихоть или проявление пустых опасений, что у него из-под носа может уйти что-то по-настоящему ценное, а здравый смысл и разумная осторожность, основанные, вероятно, на опыте.
Варя горестно размышляла, наблюдая за разворачивающейся перед ней безобразной сценой. Она даже заусеницы начала себе обгрызать от нервов, чего с ней не случалось уже лет двадцать.
– Какой еще Соломон Тродлер? Какое еще Чека? – прищурив глаза, прошипела Зоя Спиридоновна. – Эти вещи достались мне в наследство от мужа, а ему от родных.
– Не врите, любезнейшая, – нагло усмехнулся ей в лицо Даниил. – Ваш муж был нищим провинциалом. А вещички вам достались от деда и отца. Например, вот этот портсигар попал в загребущие вороватые ручонки вашего деда двадцать шестого октября тысяча девятьсот девятнадцатого года. Его отняли у Елизаветы Николаевны Савеловой, пожилой одинокой женщины, в числе прочих вещей. Ваш дед ограбил ее, как обыкновенный бандит с большой дороги, угрожая револьвером. Сама Елизавета Николаевна, оставшись без средств к существованию, вскоре умерла от голода. Ваш дед убил ее! – ткнул Даниил обвиняющим перстом в трясущуюся не то от злобы, не то от страха Зою Спиридоновну.
– Ложь! Вранье! Я тебя за клевету засужу! – тряся брылами, визжала Зоя Спиридоновна.
– Попытайся, – легко перешел на «ты» Даниил. – Материалы Центрального исторического архива помогут нам восстановить историческую справедливость и найти с десяток, а возможно и более, законных наследников вот этого имущества. – И Даниил кивнул на окружающие их предметы.