быть своя собственная витрина. Недавно «Пекарню Андреа» покрасили в ярко-белый цвет, а под
окнами установили новые ящики с разноцветными герберами. Выглядело красиво.
Наше здание, наши витрины. Господи, я уже думаю об этом, как о своей собственности. Лиз
– злой гений, а я еще даже не вошла внутрь.
Кстати о дьяволе… В одной из дверей появилась Лиз.
– Прекращай таращиться и тащи свою задницу сюда, – крикнула она, после чего
развернулась и скрылась внутри.
Гэвин расстегнул ремни кресла и попытался открыть дверь, но ему помешала функция
блокировки.
– Ну, мамочка, – жалобно сказал он. – Тетя Лиз велела нам тащить свои задницы туда.
– Гэвин, следи за языком, – сказала я, закатив глаза, потом вышла и помогла ему
выпрыгнуть из машины. – Веди себя хорошо, понял? – спросила я, когда мы ступили на тротуар. –
Не бегай, не кричи, ничего не трогай и не говори плохих слов. Иначе отправишься домой спать.
– Спать – это отстой.
Я не продам его цыганам. Я не продам его цыганам.
Когда я открыла дверь, звякнул колокольчик, и Гэвин умчался в объятья Лиз.
– Ооооо, ты мой красавчик! – воскликнула Лиз и, схватив его, закружила в воздухе. – Что
нового, малыш? – спросила она, усаживая его на стойку рядом с собой.
– Мамочке нехорошо, а у меня большой пенис!
Лиз разразилась смехом.
29
LOVEINBOOKS
– Гэвин, пожалуйста. Хватит разговоров о пенисах, – одернула его я.
– Но, мамочка, посмотри! – Он стал возиться с пуговицей на джинсах. – Мой пенис сейчас
такой большой и длинный, и это смешно.
– Тааак… – протянула я и быстро подошла к нему, чтобы не дать ему продемонстрировать
свои причиндалы. – Его нельзя никому показывать. Мы же с тобой договаривались. Ты помнишь?
Гэвин кивнул, и тогда я сняла его со стойки и отправила смотреть в окно и считать
проезжающие мимо машины. Когда он прилип к витрине, я повернулась к Лиз. Она тихо хихикала,
прикрываясь ладонью.
– Не смешно, – прошипела я громко. – Почему никто, черт побери, не сообщил мне, что у
четырехлеток бывает эрекция? У меня не хватает опыта для этого дерьма, Лиз.
Она утерла слезы и виновато посмотрела на меня.
– Извини, Клэр, но это на самом деле очень смешное дерьмо. Извини, я ничего не знаю о
четырехлетних мальчиках. Когда это, черт побери, впервые произошло?
– ОДИН! – прокричал Гэвин в момент, когда мимо витрины проехала машина.
– Однажды вечером после ванны. Он лежал на полу, завернутый в полотенце, и я дала ему
почитать книжку, а сама пошла за пижамой в сушилку, – начала я.
– ДВА! – раздался еще один крик от Гэвина.