отправились в тартарары. Все-таки поразительно, как быстро они умеют перейти от нейтрального к
непристойному.
Пластмассовые пенисы и пирожные. Члены и печенье.
Секс и конфеты (угадайте с одной попытки, кто это предложил). Лубриканты и дамские
пальчики.
Эрекционные кольца и кондитерские изделия.
Все это время я сидела на диване и делала вид, что мне интересно, хотя на самом деле только
и могла, что смотреть на Картера. Каждый раз, когда он улыбался, я чувствовала себя так, будто
меня пинают в живот, что само по себе было просто глупо. Я ведь даже не знала его. Он был просто
любовником на одну ночь.
Любовником на одну ночь, с которым мне оказалось так хорошо, что я сделала ему самый
важный подарок, какой только может сделать девушка. И небольшого количества времени,
проведенного с ним, хватило, чтобы оставить стойкое воспоминание о том, как мы с ним похожи. И
еще одно стойкое воспоминание о себе, которое я должна любить и лелеять. И из которого должна
сформировать нечто, хотя бы отдаленно напоминающее послушного ребенка, которому не
потребуются годы психотерапии из-за моих методов воспитания.
Но в настоящий момент ни наша похожесть, ни мои тогдашние и нынешние чувства не
имели никакого значения. Как только я сообщу ему об отцовстве и о том, что у него есть ребенок
49
LOVEINBOOKS
четырех с половиной лет, он наверняка меня возненавидит. У меня, по крайней мере, было девять
месяцев, чтобы с этим свыкнуться. Какому одинокому шикарному мужчине двадцати с небольшим
лет захочется, чтобы ему сообщили о том, что на него взваливают гигантскую ответственность за
ребенка на всю оставшуюся жизнь?
Он сбежит, как только я ему расскажу. Закричит, развернется и убежит. Как герой мультика,
который, сматываясь, оставляет в двери дырку в виде своего очертания. Мне просто необходимо
подготовить себя к такому развитию событий. И я не могу его обвинять. Это совершенно безумная
ситуация, в которую никто в здравом уме никогда не поверил бы. Мы с Гэвином отлично
справляемся самостоятельно. Нельзя потерять то, чего у тебя никогда и не было. И если он решит
никогда больше с нами не разговаривать, так тому и быть.
Но почему от этой мысли мне внезапно стало так грустно?
Я взглянула на часы. Время близилось к десяти. Мне нужно было домой, освобождать отца
от обязанностей няньки.
– Эй, ты куда намылилась? Еще и десяти нет, – сказал Дрю, когда я поднялась с дивана и
направилась в коридор за своим пальто.
– Прошу прощения, но мне нужно ехать домой к Гэ... закончить стирку, – запнувшись,