— Я в город иду, в суд. Если надо что-нибудь в городе, скажите. — Сурайя нарочно повышал голос, чтобы должник услышал его слова.
Но Чандрайя в ответ прокричал, не выходя из дома:
— Хоть в суд, хоть в самый ад отправляйся! Но в нашей деревне тебе теперь плохо придется, берегись!
У Сурайи от этих слов как заноза в душе засела, но в город он все-таки отправился и подал жалобу на Чандрайю в суд. Пока он, сумрачно раздумывая об этом деле, бродил по городу, начало темнеть. Вышел Сурайя из города уже поздним вечером.
На пути из города в нашу деревню дорога спускается в овраг, густо заросший лесом. Когда Сурайя дошел до этого места, стало уже совсем темно. Деревья и кусты по обеим сторонам дороги казались привидениями. Сурайя шел, бормоча религиозный гимн, замирая от страха. Когда он дошел до большого баньяна, ему почудился какой-то шум. Он остановился, прислушиваясь.
Несколько человек выскочили из-за дерева, набросились на него, жестоко избили, вытащили деньги из кармана и, осыпав ругательствами, бросили Сурайю на дороге. «Будешь знать, как подавать в суд!» — злорадно бросил один, и ростовщик понял, что это были друзья Чандрайи.
О происшествии мигом узнала вся деревня, но ни один человек не пожалел Сурайю. Плакали только его жена и дочь.
Другие ростовщики деревни явились к Сурайе и посоветовали ему подать жалобу в суд.
— А издержки поровну поделим? — подумав, спросил Сурайя.
— Нам издержки платить? Избили-то не нас, а тебя! — с изумлением ответили ему.
Сурайя пришел в ярость.
— Говорите, меня избили? Не меня — Сурайю, а в моем лице — всех богатых людей, всех ростовщиков деревни, каждого, кто дает деньги под проценты. Вы думаете, что это нападение только на меня? Но тогда Чандрайя сам бы меня избил — и все. Но они все объединились. И мы все должны объединиться и разделить издержки, — твердо заявил Сурайя.
Ростовщики не поняли и не поддержали мысль Сурайи. Молча переглянувшись между собой, они разошлись.
Сурайя стоял на своем и жалобы в суд не подал. После этого случая все должники Сурайи как будто сговорились — никто не платил ему ни пайсы. И старый, и малый осыпали ростовщика насмешками. Когда он выходил из дому, дети бежали за ним, хлопая в ладоши и распевая:
Чандрайя Сурайю отлично избил,
Проценты он палкой ему заплатил!
Когда Сурайя требовал с должников деньги, ему издевательски отвечали:
— Ты еще побоев захотел?
Или, стуча костяшками пальцев по его голове, скандировали:
— Вот тебе долг, а вот тебе проценты.
Сурайя совсем обеднел. Он стыдился даже своей жены и дочери, уходил на целый день из дому и, сидя на берегу пруда, в тени смоковницы, бросал в воду камушки.