— Что привело вас в такую даль, почтеннейший? — спросил Ханумаппа, встретив шанубхогу у ворот и сложив руки в знак приветствия.
Шанубхога поговорил о том о сем и только потом приступил к делу:
— Послушай, Ханумаппа. В деревне только и разговоров, что о твоем сыне. А ты сидишь и в ус не дуешь. Ведь так он и вовсе от рук отбиться может.
Ханумаппа попробовал уклониться от разговора — он не хотел обсуждать эту тему.
— Говорить-то говорят, да правда это или нет, только сын знает.
Но не в интересах шанубхоги было заканчивать на этом разговор.
— Что ж, ты так ничего и не будешь предпринимать? Все, что говорят, чистая правда. Позавчера вечером дафедар видел твоего сына вдвоем с Ситалакшми у леса и сказал мне: «В деревне такое творится, а старшие будто ничего не видят».
В деревне шли разговоры не только о любовной связи Рамаппы, говорили и о причине, по которой шанубхога принимает это близко к сердцу. Так что Ханумаппа не оставался в неведении относительно намерений шанубхоги. И, рассерженный на шанубхогу за то, что тот с такой настойчивостью преследует свои корыстные цели, Ханумаппа сказал:
— Если бы старшие сами вели себя как подобает, с парнем не случилось бы этого. А то в чужом глазу соломинку видят, а в своем бревна не замечают.
Эти слова задели шанубхогу за живое.
— Ах, ты так. Хорошо же. Ты об этом еще пожалеешь. И ты, и твой сынок, вы еще поплачете, — сказал он и с видом глубоко оскорбленного человека удалился.
А Ханумаппа еще долго сидел, обхватив голову руками и задумчиво глядя вслед гостю.
3
Шанубхога Нагаппа — не человек, а змея. В деревне его больше боялись, чем уважали. Он ни перед чем не остановится, чтобы отомстить неугодным ему людям. В его колчане всегда наготове стрела против любого из односельчан. Стоило кому-нибудь не потрафить ему, как он, ссылаясь на закон, которого никто в деревне не знал, обрушивался на жертву, как грозный меч Брахмы. Наученные горьким опытом и зная, что как бы Нагаппа ни бесчинствовал, управы на него не сыщешь, односельчане старались не становиться ему поперек пути. Но некоторым из крестьян дурной нрав шанубхоги был на руку. Помогая ему в мошеннических проделках, они и сами наживались. Наличие таких пособников делало шанубхогу семиглавым змеем.
Теперь Нагаппа готовился расправиться с Ханумаппой. И правой рукой ему в этом был дафедар Амир Саби.
В один прекрасный день Ханумаппа получил извещение, что за ним числится задолженность по налогу за прошлый год. Ханумаппа заявил, что уплатил налог. Шанубхога потребовал расписку. Расписки у Ханумаппы не было: он ее просто не взял, так как, по простоте душевной, верил в честность шанубхоги. И теперь ему пришлось в этом раскаяться. Ведь что значат слова крестьянина против пухлых учетных книг шанубхоги? Не уплатишь недоимку — участок продадут с молотка. Ханумаппа, смирившись, продал золотой браслет жены и еще раз уплатил налог.