Минуло пять лет с тех пор, как его разбил паралич. В прошлом году он перенес еще один удар. Ему отвели отдельную комнату, с окнами, выходящими на запад, чтобы по вечерам он мог смотреть на закат. И теперь он часами, опираясь на подушку, полусидит в постели и смотрит в окно.
А за окном все та же пыль и грязь, убого одетые люди, все та же безысходная нужда. Вот почему ему кажется, что до сих нор в нашей стране, в пашей жизни так ничего и не изменилось. Отсюда и его припадки ярости из-за каждого пустяка. Ночью он подолгу ворочается в постели, никак не может заснуть, терзаемый своими мыслями. Его чарпаи то и дело поскрипывает. Когда же я, с трудом преодолев сон, подхожу к нему и спрашиваю: «Может быть, тебе что-нибудь нужно, отец?» — то в ответ слышу лишь одно: «Ничего мне не нужно! Только дай мне яду…»
Вот и позавчера ночью он не мог заснуть и говорил мне:
— Дочка, ты, наверно, в прошлом рождении была моим злейшим врагом. Как ты можешь спокойно смотреть на мои муки? Лежу как колода… Лучше бы мне умереть, тогда по крайней мере ты стала бы свободна и смогла бы выйти замуж…
Я долго думала, чем бы его успокоить, утешить. Прочитав в газете, что на этих днях в наши края приедет министр, я поняла, что надо сделать. Во времена «Соляного похода»[41] в тридцатом году этот человек как раз был в одной группе с отцом. И я подумала: как было бы приятно отцу встретиться со старым соратником! В конце концов, надо же его как-то поддержать, чем-то порадовать! Но каких трудов мне стоило, уговаривая его, как упрямого ребенка, добиться, чтобы он подписал письмо, которое я от его имени написала министру!
И Сунита вновь перечитала письмо.
«…Много лет я работал, не жалея сил. А ныне я — калека! Поэтому сам приехать не могу. Надеюсь, что у вас найдется немного свободного времени и, может быть, вы навестите меня. Буду очень рад с вами увидеться…»
Да… Письмо получилось несколько суховатым, чего-то ему недоставало, как девичьим ушам украшений. Ах, если бы было в нем побольше выражения дружеских чувств, поменьше сдержанности! Но, если бы я написала письмо мягче и проще, разве отец согласился бы его подписать?..
За дверью послышались шаги. Сунита встрепенулась: наверно, министр! Она даже привстала со стула, но тут же села — это был всего лишь секретарь.
— Господин министр прибыл, — объявил он, остановившись на пороге и окинув Суниту внимательным взглядом. Девушка немного смутилась от такого бесцеремонного разглядывания и в свою очередь посмотрела на молодого человека. Глаза их на миг встретились, и оба тут же отвели взгляды.