В Москву я приехал 12 февраля, проводив вместе сестру мою, возвращавшуюся домой к матушке, а сам на другой же день явился в семейство Белкиных, помещавшееся в доме Федора Михайловича, на Малой Никитской. Приезд мой, кажется, их очень обрадовал, и все они встретили меня, почти как родного.
Так [как] я никогда не живал в Москве и кроме семейства Белкиных, Энгельгардт и Нахимовых никого не было мне знакомых в этом большом городе, то тетушка советовала мне отнестись в Москве к одному священнику, ее знакомому, брату бывшего в Калуге преосвященного Евлампия, кончившего и жизнь свою в Калуге, да еще дала мне письмо к Петру Хрисанфовичу Обольянинову, тогда бывшему в Москве губернск[им] предводителем [дворянства], генерал аншефу и андреевскому кавалеру. Прежде всего, я познакомился со священником Алексеем Ивановичем, старичком весьма умным и почтенным, при Новодевичьем монастыре. У него был свой небольшой домик недалеко от монастыря на Девичьем поле и он упросил меня остановиться у него. Видя его редкое добродушие, я согласился, хотя и очень далеко было от Никитской, где я должен быть всякий день, но добрая извозчицкая лошадь и сани баз затруднения меня доставляли туда и обратно. Чуждый всего церемонного и напыщенного, я представлялся всегда и везде так, как я есть, не нуждающийся ни в чьей зависимости и до сего времени даже и мою матушку не беспокоил ни малейшими требованиями. Мой маленький капитал, приобретенный трудом и потом, служил мне пособием во всех моих нуждах, а умеренная и неприхотливая жизнь была лучшим ручательством, что не буду просить ни у кого вспомоществования. Не знаю, как для других, а мне казалось всегда самым тяжелым делом попросить взаймы денег. Да и как же иначе. Ведь все мои надежды были только на свои силы и на те средства, которыми владею. От всего родительского маленького наследства я отказался в пользу моего небогатого семейства и без самой крайней нужды никогда не хотел их тревожить моею бедностью, так что они даже не знали, терплю ли я нужду, или нет, потому что я всегда был весел и виду никому не подавал, в чем я нуждаюсь.
На третий день по прибытии в Москву поехал я к Петру Хрисанфовичу Обольянинову и подал письмо от моей тетушки. Старик очень ласково меня принял и тотчас представил своей супруге Анне Александровне[115], бывшей в параличе, чудесной и добрейшей женщине, некогда славившейся своей красотой. Она была двоюродной теткой Варваре Михайловне и по письму моей тетушки знала, зачем я живу в Москве. Просила меня бывать у них как можно чаще, что я и исполнил. Бывший жених В[арвары] М[ихайловны] Ермолаев был ей двоюродный племянник, но за всем этим она меня полюбила, как самого близкого ей родного.