Нам требовалось еще несколько дней на создание запаса еды по той простой причине, что я не мог одновременно тащить сани, следить за состоянием Эшли и охотиться. Нужно было добыть мяса примерно на неделю, заморозить его и только потом выступить в поход. Поторопиться значило бы обречь себя на смерть от голода и холода.
Хотя даже подготовка не давала гарантии выживания.
Эшли проснулась вскоре после меня, потянулась и сказала:
– Я каждое утро просыпаюсь с одной и той же надеждой: вот открою глаза – и увижу, что мы уже вернулись в мир, где гудят локомотивы, где по пути на работу меня дразнит запах из «Старбакса» и где все мои проблемы – это забитые дороги и беспрестанно звонящий телефон. Где… – Она поерзала и скорчила гримасу. – Где существует адвил, а также… – Она засмеялась. – Одноразовые бритвы и крем для бритья.
Я уже привык к этому смеху. Моя борода уже так отросла, что перестала меня беспокоить.
– Да будет так!
Она опять потянулась.
– Я бы не пожалела тысячу долларов за омлет, тост, овсянку, сыр – сыру побольше! – и острую колбасу. – Она подняла палец. – И кульминацию в виде кофе и сырных плюшек.
Я пошел в кухню вскипятить воды. В животе у меня бурчало.
– Вы совсем мне не помогаете.
Я помассировал Эшли ноги и приободрился: опухоль почти прошла, кровообращение полностью восстановилось. Я усадил ее в кресло и сказал:
– Я уйду почти на весь день. Вероятно, вернусь уже затемно.
Она кивнула и взяла на руки Наполеона. Я оставил рядом с ней пазл, засунул в рюкзак спальный мешок, нацепил снегоступы, взял лук и топорик и зашагал вокруг озера. Я научился ходить на снегоступах правильно – так, чтобы они не цеплялись друг за друга. Я взял с собой одну из катушек Гровера: я надеялся поставить силки.
Подул ветер, началась вьюга. Жесткие снежинки кололи мне лицо. Я обогнул озеро, двигаясь туда, где несколько дней назад видел лосиху с лосенком. Мяса лосенка нам хватило бы на пару недель.
На берегу озера, там, где, судя по следам, часто бывали звери, я поставил на снегу силки, сузив с помощью веток звериную тропу.
На противоположном берегу озера было много лосиных следов. Здесь они разрывали снег и утоляли голод. Я живо представил себе эту картину: лоси стоят на льду озера и жуют ветки, тянущиеся с берега. Лед и снег позволяли им дотягиваться до верхних веток.
Мне нужно было где-то спрятаться. Берег озера порос соснами, елями, пихтами, осинами. Я выбрал осину неподалеку от скопления лосиных следов – ярдах в тридцати, с подветренной стороны, с ветками у самого снега. Потом нарубил веток, чтобы за ними можно было укрыться, отбросил от ствола осины снег и сделал из него подобие барьера, чтобы спрятаться от ветра и стать невидимым. Разрывая снег, я нашел несколько больших камней и соорудил из одного из них кресло, используя в качестве спинки саму осину. В снегу перед собой я устроил амбразуру для наблюдения и стрельбы, приготовил стрелу, залез по грудь в спальный мешок и приготовился ждать. Днем я застрелил кролика и зарыл его рядышком с собой в снег. Больше ничего полезного я не увидел, задремал и очнулся за час до сумерек.