Первый час мы больше помалкивали. Снегу было почти все время по колено, местами и больше. Пару раз я проваливался по грудь и долго выбирался. Эшли это не тревожило, а меня лишало сил. Мое продвижение глубокий снег затруднял в два-три раза, зато ее он избавлял от толчков. Я сосредоточился на дыхании, на том, как я тяну свою поклажу, и не торопился. Боль в боку усилилась.
Мы ползли вниз с нашего плато, к речке, в которой я ловил форель. По пути нам встретились хвойные заросли. Ветви облепило мерзлым снегом. Заденешь такую – и получишь тяжелый заряд снега в спину.
Где-то через час, когда позади осталась примерно миля, она сказала:
– Простите, док, но мы еле тащимся. Не хотите поднажать?
Я рухнул в снег рядом с ней, тяжело дыша. Моя грудь судорожно вздымалась и опадала в разреженном воздухе, ноги отваливались. Посмотрев на меня, она похлопала меня по лбу.
– Дать вам бодрящего напитка?
– Сделайте одолжение!
– Знаете, о чем я думаю?
– Лучше не знать, – ответил я, чувствуя, как по спине у меня бегут струйки пота.
– О том, что сейчас в самый раз пришелся бы чизбургер. – Я кивнул. – Двойной. С двойным сыром.
– Ясное дело.
– С помидорами. Только чтоб вкусные! С лучком. Ну, и кетчуп, горчица, майонез.
Сверху падали белые ватные хлопья. Очередной авиалайнер чертил в небе полосу на высоте 30 тысяч футов.
– Пусть бы добавили огурчиков.
– И две порции картошки, – подхватил я.
– Я бы, кажется, слопала сейчас дважды по столько.
Я показал на небо.
– Это жестоко: мы видим их как на ладони, а они нас нет.
– Почему бы не развести большой костер?
– Думаете, это поможет?
– Вряд ли. Но нам стало бы легче. – Потом она перевела взгляд в ту сторону, куда мы тащились. – Ладно, впрягайтесь. – Она постучала по крылу. – Эта штуковина сама по себе не ездит. Что-то я не вижу места для батареек.
– Вот и я час назад это понял. – Я поднялся и немного прошел вперед. – Сделаете мне одолжение?
– Лучше не рискуйте.
Я дал ей чистую бутыль.
– Нам нужно много питья. В пути набейте бутылку снегом и засуньте к себе в мешок, чтобы растопить снег своим теплом. К чему нам есть холодный снег? Не возражаете?
Она взяла бутылку, открутила крышку.
– Можно задать вам вопрос?
Было градусов двадцать мороза, но у меня тем не менее взмок от пота лоб. Я стянул с себя куртку, чтобы она не промокла, и потащил «сани» раздетым. Все равно я обливался потом. На ходу это было не опасно, но плохо при остановках, потому что не было возможности обсохнуть и согреться. Приходилось сразу раскладывать костер и сушиться, и только после этого помогать Эшли.