А из Карповки, неподалеку от Сталинграда, взлетели пикировщики Ju-87 штурмовой эскадры StG-2. Ее первую группу вел в бой Ханс-Ульрих Рудель – «Пилот «Штуки», знаменитый «убийца танков»[82].
Но даже массированная авиаподдержка не помогла. Началась мучительная агония более чем четвертьмиллионной армии.
Сейчас была такая же агония, но даже еще более страшная. Оборона по рекам Северский Донец и Миус – прорвана! В кровавой мясорубке русские потеряли тысячи своих солдат, но Вермахт потерял больше! Новых резервов не было, создалась опасность окружения четвертьмиллионной армии Манштейна, но он не хотел повторить судьбу другого фельдмаршала, того, к которому он спешил на выручку по ледяной приволжской степи, потеряв за неделю семьдесят танков. Так и не успел. А теперь Манштейну уже никто не придет на помощь…
* * *
Герман Вольф, оставив Ханса-Ульриха Руделя, метнулся вдоль стоянок самолетов. Эвакуация шла полным ходом: в чрева «Юнкерсов-52» и «Хейнкелей-111» солдаты загружали разные тюки и ящики, рядом стояли штабные офицеры, ждущие очереди на погрузку.
Вольф наблюдал за всем этим бедламом и понимал, что так теперь будет всегда. Следовало подумать и о себе, благо у него уже был горький опыт бегства с почти уже занятого советскими войсками аэродрома. Герман на секунду прикрыл глаза и помотал головой, отгоняя жуткие видения…
«Сталинград. Вой ледяного ветра заглушается грохотом, Вольф вместе со своим фронтовым товарищем, Стариком, бежит по заснеженному полю. Перебежками, укрываясь от мин и снарядов, они двинулись к аэродрому. Летное поле было все испещрено воронками, повсюду валялись обломки, куски дюралевой обшивки, чадно горели остовы самолетов. Но, как говорится, «удача любит храбрых»! На краю аэродрома стоял целехонький «Юнкерс-52».
– Все, Старик, мы спасены! Сейчас проверю самолет…
Близкий разрыв снаряда прервал его речь – сработали инстинкты, Герман упал на землю и прикрыл голову руками. Когда земля осела, он поднялся и увидел Старика. Он лежал ничком, испятнав грязный снег ярко-алым. Герман Вольф бросился к фронтовому товарищу и перевернул его на спину. На губах Старика – Густава Мюллера – пузырилась розовая пена.
– Герман, лети… один… Я останусь здесь. – Глаза старого воина остекленели.
Вольф дико, по-волчьи, взвыл, взвалил тело Старика на плечи и затащил в самолет. Кто-то из находящихся поблизости солдат увидел готовый взлететь самолет и побежал к нему, в салон стали набиваться самые разные бедолаги, в одном стремлении – наконец вырваться из этого ада. Но Герман Вольф не замечал сутолоки, царившей в грузовом салоне. Летчик проверил уровень горючего в баках и запустил поочередно все три двигателя. Управление «Тетушкой Ю» было несложным. Ревя моторами, транспортный самолет прокатился, подпрыгивая на неровностях полосы, и взмыл в ледяную белую мглу – навстречу судьбе…»