По примеру мужа я решилась облиться.
Залезла под душ, почистила зубы, распарилась докрасна, довела горячие струи до предела терпимости – и обрушила на себя ледяной водопад.
У мужа отвисла челюсть.
Парящая, жгучая, растертая полотенцем, гордо прошла мимо. Его взгляд приклеился и скользил по плечам, по лопаткам и далее, ниже. Давненько он так не пялился. Что ж, отношения требуют обновления. Тем более что пришла весна.
Раскрыв гардероб, я достала новое платье.
Это платье мне подарил Герман. Еще на 8 марта. Тогда я была смущена: дороговато для необременительного приятельства. Но не взять не смогла. А надеть не решалась. В нем были глянец и стиль, и вызов. Словом, предполагалась определенная смелость позиции. Конечно, я рисковала. Могли возникнуть вопросы. Хотя, для Сладкого это нехарактерно. К моим шмоткам он всегда оставался слеп, и минувший год не стал исключением. Нравилось мне его слепота или нет? Даже не знаю. С одной стороны, моя тайная дружба текла беспрепятственно. Но с другой…
Я натянула платье прямо на голое тело. Вскользь оглянулась.
Он смотрел на меня взглядом мужчины.
– Красивая у тебя жена? – Я очертила ладонями грудь, талию, бедра.
– К сожалению… – Он вздохнул, и в глазах его заблестела печаль.
Муж меня ревновал. Это было приятно. Трепетнуло легкое возбуждение. Я продефилировала через комнату и поставила диск с романтической музыкой.
Сладкий следил неотрывно.
Начала танцевать. Медленно и пластично. С вызовом и гипнозом. С колдовским обволакиванием, с завлечением жертвы в мою ауру женщины. Я физически ощущала свою притягательность, силу, ласкающее коварство, неотразимость, пленительность, ворожбу.
Сладкий оцепенел.
Меня и саму чуть хмелила такая игра. Я, вроде бы, и его. Но если подумать – кто знает, кто знает… В моей жизни – двое мужчин… Дело ведь не в постели, а в том что мужчины – такие веревчатые, пластилиновые. Жалко их, глупеньких.
Я прильнула вплотную.
– Слушай, давай не будем, – смутился он.
Меня позабавила его робость. Словно на первом свидании. Я всегда ему помогала. И теперь помогу. Совью, вылеплю все что нужно, ты только не дрейфь.
– Нам не нужно этого делать, – продолжал он конфузиться. – Я не шучу Давай это прекратим.
Вдруг резко вырвался, грубо меня оттолкнув.
Я оторопела:
– Что происходит?!
Он смотрел исподлобья, дышал тяжело, плечи вздымались. Будто это был бокс. Или борьба. Или что-то жуткое, неподъемное. Облизывал, кусал губы. Наконец, глухо заговорил. Каждая фраза стоила ему сил и ожесточения:
– Давай назовем вещи своими именами… Любовь между нами давно закончилась… Единственное, что нас связывает – общий ребенок. Мы ответственные люди и не хотим травмировать девочке психику, поэтому разводиться не будем… Но давай же не будем травмировать и друг друга. Давай, наконец, прекратим это хроническое изнасилование!