— Говорил он, что от родов…
— Верно. Только не сказал он иного. Что уже через пару недель после родов он супруге похотью своей дышать не давал.
— То есть?..
— Коли сдерживал бы он себя и не тешил беса — жива была б его жена. Сам он в могилу ее свел частыми родами. У детей разницы — девять-десять месяцев. Да и третьего… Его жена сестре говорила, что муж ей роздыху не дает, даже пока в тяжести она. Оттого и ребенок родился раньше срока, оттого и роды плохо пошли.
Таня и не подумала сомневаться:
— Это правда?
— К сожалению. Что делать — тебе решать, коли захочешь за него замуж — отговаривать тебя не будем, но лучше уж ты с открытыми глазами выбор делай.
— Я надеялась, что он меня любит.
Ксения пожала плечами:
— Любит ли — не знаю, но то, что ты век ему благодарна будешь, а пожаловаться и некому будет — так это точно.
Таня кивнула:
— Откажу я ему.
Не для того она столько пережила, чтобы из огня да в полымя угодить! Не для того!
Ксения ласково приобняла девушку за плечи.
— Не думай о плохом. Ты с детьми справляешься — лучше не надобно, место есть, никто тебя отсюда не погонит. Долго ли, коротко ли, но судьбу ты свою встретишь.
— Лишь бы мимо она не прошла.
— Поверь мне, судьба, она и в сточной канаве найдет.
Насчет канавы Таня не поняла, но поверила. Откажет она Ефиму — и пусть его. Придет еще ее суженый.
И невдомек ей было, что Ксения вспоминала о своей судьбе. Которая выдернула ее руками царевны Софьи из сточной канавы, где пряталась девчонка, чтобы не снасильничали. Отмыла, отчистила, всему научила — и вот она здесь. Помощница самой царевны Ирины.
Ой, не за ту Таня молиться будет. Коли б не царевна Софья, не государь Алексей Алексеевич… не жить бы им обеим! Как есть — не жить. Только вот народ о том не знает, для этих напуганных девчонок благодетель — царевна Ирина.
Ничего. Она сегодня за всех помолится.
Дай им Бог здоровья и удачи во всех делах!
* * *
Марфа смотрела с балкона, держала на руках ребенка.
Сегодня уходило войско. Уходило на Сечь, а потом и далее. Сражаться с турками, позднее, к осени, они на Русь вернутся, через нее домой пойдут… а как бы за ними полететь хотелось!
Русь увидеть, дом родной. Даже сестрицу Дуньку расцеловала бы.
Соскучилась.
И вроде бы все хорошо, и сын замечательный, и муж ее любит, на руках носить готов, а нет-нет да накатит тоска. И взвоешь волчьим голосом…
Скрипнула дверь.
— Государыня царица, отдала я письмецо ваше.
Марфа улыбнулась. Для этих девочек, приехавших с ней, она не совсем королева. Нет-нет, да оговорятся, назовут, как на Руси привыкли. Не со зла, не от неуважения — привыкли просто. Но поскольку это наедине, да и на русском — не столь страшно.