— Вообще есть… хотя и сомнительное.
— Какое же?
— Ну, от чумы мы пока ничего придумать не можем, кроме карантинных мер. Ребята все правильно сделали. Огонь, банька, насекомых да крыс повывели, далеко заразу не пустили. Это хорошо.
— Кто придумал?
— Да там вообще история получилась. Мы же туда ребят отправляли в помощь Ромодановскому. Вот один из них, Митя…
— Светленький такой? Певун?
Алексей отлично помнил своих ребят. Года за три — так точно.
— Теперь седой.
— Как?! Заболел?!
— Нет. Его очередь была прибывших переписывать, он и обратил внимание, что несколько человек вроде как больны. Сунулся, посмотрел, а там…
— Чума?
— Да. Сразу же понял, он ведь и тут к лекарской науке тяготел.
— И?!
— Так он же царевичев воспитанник, а это статус, хоть и маленький. Тут же приказал закрыть все двери, никому не выходить, сам тоже никуда не ушел. Приказал, чтобы загородку снаружи заколотили, еду им через стену перекидывали с наветренной стороны, если кто хочет добровольцем пойти — пусть идут… и — ждать. А сам там остался.
— Какой молодец!
— Не то слово. — Софья потеребила ленту в косе. — Там много чего было, он написал. И умирали у него на руках, и убить его пытались, и вырваться… спал с кинжалом в руке, по очереди со своей охраной и добровольцами, пошли ж туда некоторые этих татар лечить… Тогда и поседел.
— Сколько он там пробыл?
— Месяц для верности.
— Его наградить надобно.
— Надобно. Вот Ромодановский пишет, что готов его усыновить.
— Что?!
— Григорий далеко не дурак, понимает, что коли б зараза дальше пошла, Азов бы выкосило. Да и не факт, что Русь бы обошло. Так что Митька столько людей спас… Может, и самого Григория — чуме ж все равно, кого губить.
— Потому он так и проникся?
— Да и к тебе подлизаться не прочь. Твой же воспитанник. Если Ромодановский его усыновит, как бы на ступеньку ближе станет.
— Можно ли ему такое разрешить?
— Была б дочь у него, так ведь два сына… распри начаться могут. И в то же время нам бы полезно было. Все ж на наших ребят косо поглядывают, а Ромодановский — фигура не последняя.
— И что делать?
— Митька действительно людей спас. Наградить его надо, по справедливости — быть бы ему дворянином, нет?
— Да.
— Почему бы и не Ромодановским, коли Григорий сам пожелал?
— Согласен. Но то ж не все твои придумки?
— Нет, конечно. Жалуем Митьке пару деревень, пусть будет боярином с вотчиной. И у Ромодановского дети спокойны, и Митька награжден, и опять же новое дворянство. Да за такую заслугу дарованное, что ее быстро не перебить….
— Лиса ты, Сонюшка…
Софья довольно прищурилась. Ну, лиса. И что? Зато умная.