И надеялся, что правильно понял своего государя. Если умному, серьезному, талантливому человеку надо куда-то уезжать, так почему не в ту страну, где он принесет пользу?!
* * *
— Ваше величество, позвольте представить. Моя невеста, Элена.
Михаил с сомнением поглядел на пана Собесского. Благо разговор происходил не в присутствии всех придворных. Нет, тайная аудиенция.
— Рад видеть при дворе такую очаровательную даму. Милая Элена…
— Ваше величество…
Девушка, присевшая в реверансе, была просто очаровательна. Одни большие голубые глаза чего стоили. Наивные, как у котенка. И вся она производила впечатление такой нежной красотки, которую хочется укрыть, защитить… Понятно, что Собесскому понравилось!
— Пани, вы русская…
— Да, ваше величество.
По-польски Элена говорила очень правильно. Чисто, четко выговаривая окончания слов — это и выдавало в ней пока иностранку. Через пару-тройку месяцев никто и не скажет.
— Моя жена тоже русская. Полагаю, вы найдете общие темы…
Мария послала мужу улыбку — и кивнула Элене на маленький балкончик.
— Дорогой, мы чуть подышим свежим воздухом?
— Да, милая.
В последнее время королеву опять начинало подташнивать — и Марфа подозревала, что второго ребенка долго ждать не придется. Но потом точно надо на пару лет сделать перерыв, ни к чему каждый год рожать. Хватит ей маминой судьбы.
Стоило женщинам оказаться на балкончике, как Елена неуловимо изменилась:
— Здрава будь, государыня царевна.
— И тебе здоровья…
— Сестрица твоя, Сонюшка, велела кланяться земно, спрашивала, не требуется ли тебе чего, просила передать, что всегда с тобой родные берега пребудут.
Марфа выдохнула. И широко, весело улыбнулась:
— Так ты одна из Софьиных воспитанниц?
— Да, государыня.
— И как же…
— Мария Собесская, — глаза Елены блестели огоньками, — так уж получилось, прижила внебрачного ребенка от Васьки Голицына. Так она утверждает. А кто уж там на деле был… конюх али вообще псарь — никому не ведомо.
— И Ян…
— Не желает видеть ни ее, ни ребенка. Мария будет в монастырь пострижена, а дите на воспитание отдано в хорошую семью.
— Не кричала Мария, что ее снасильничали?
— В Дьяково-то?! Ян попытался было расспросить, но государыня так и отрезала. Мол, они за здоровьем женщины следить должны были, а не за ее нравственностью. Все, что происходило, — по доброму согласию было.
— Не рвался он никого убить?
— А кого? Разве что Марию… Царевна ему так и ответствовала, что коли сучка не захочет, так и кобель не вскочит.
— И ты…
— Когда он меня попросил с ним отпустить, царевна согласие дала. Но сказала, что это на год. Коли мы за это время не решим судьбы связать, так она меня домой потребует. Нечего блуд плодить.