У других эвон и того не бывает.
— Давит мне как-то, Любавушка, — пожаловался муж. Потер грудь напротив сердца.
Женщина захлопотала вокруг…
— Окошко распахнуть? Или лучше лампадку возжечь?
Но Алексей Михайлович молчал. И женщина с ужасом увидела, как бледнеет любимое лицо, как закатываются глаза…
— Лекаря!!!
Благо за дверью их покоев всегда были и слуги, и пара сенных девушек…
Слуга опрометью помчался к Блюментросту. Девушки же рванулись внутрь, осторожно оттеснили царицу, склонились к оседающему на кровать царю и захлопотали, как могли. Расстегнули кафтан, уложили поудобнее, открыли окно, впуская в душноватую атмосферу сырой воздух…
Антонина пощупала пульс на шее государя.
— Неладно, Поля… ой, неладно…
Вторая девушка — тоже из Софьиных, состоящих при молодой царице неотлучно, в три смены — посмотрела встревоженными глазами.
— Ты у Ибрагима лучшей была… что неладно?
— Сердце… оно словно сдаться надумало.
Девушка без стеснения прижалась ухом к царской груди.
— Полька, беги! Со всех ног к нашим беги!!!
— Что говорить?
— Дура ты, что ли?! — рыкнула Антонина. — Я при государыне останусь, она ведь в тягости! А ты скажи девочкам, что с государем неладно, как бы к утру Алексей Алексеевич царем не стал.
— Он же… ой!
— Сообразила?
Дур у Софьи отродясь не водилось. А потому Полька подхватила подол и что есть мочи рванулась из горницы. Срочно! Гонцов!
К царевне-матушке, пусть знает, пусть приезжает!
К наставнице Лейле, а точнее, к ее супругу — Патрику Гордону. Мало ли что…
К Ордину-Нащокину…
К Феодосии Морозовой…
Пару переходов девушка одолела с лету, да наткнулась на парня.
— Далеко ли торопишься, красавица?
Михаил Юрьевич, а это был именно он, держал девушку на вытянутых руках.
— Пусти, боярин! — Поля сверкнула глазами, но куда там. И ведь не бить же его, бессмысленного! Не ведает он, что на кону стоит!
— За поцелуй выпущу…
— Пусти, боярин! Государю совсем плохо, лекарь нужен!
Выпустил. В лице изменился.
— Го-осударю плохо? Ну, беги…
И такая интонация у него была… как ни в раздрызге чувств была сейчас Поля, а все ж тон его запомнила, но не оглянулась. Она потом все расскажет. А сейчас — важнее дела есть!
А пока добежала — и паниковать перестала.
Надо работать…
* * *
Патрик Гордон внимательно выслушал жену. И кивнул.
— Поеду я в полк. К тебе людей пришлю, человек с десяток, ежели что — они знают…
Лейла прикусила губу… неужели опять начнется?
Бунт, кровь, люди обезумевшие?
Но мужа поцеловала крепко.
— Береги себя, любимый…
Дети тоже подошли обнять отца. Старший, Иан, которого здесь звали Яшкой, посмотрел на отца: