Все ж таки Хованский не настолько умен, чтобы самому все без ошибок сделать. Был…
А как могло бы все хорошо получиться.
Царевна…
Да, главная беда именно в ней. В Софье.
Симеон отлично видел ее лицо, когда стреляли в Хованского, видел, как она наводила порядок, да и потом в Кремле видел ее. Как она шла по коридорам, даже лица не прикрыв, в сопровождении пары девиц и казаков — срамота! Как распоряжалась, как говорила с боярами…
Царская дочь, что тут еще скажешь?
Волчица. Хищница, стерва…
Шестнадцатилетняя соплюшка? Да, в этом возрасте замуж выходят, но…
Чтобы его переиграла… вот эта?!
Поверить в такое Симеон просто не мог. Но пришлось. А как иначе? Может, в Дьяково кто-то и оставался, но здесь и сейчас была только Софья. Сначала — лишь она. Потом уже появились ее тетки, потом Аввакум…
Симеона снова затрясло.
Да что ж такое, как все было рассчитано! Никон вносит изменения в канон, переписывая книги. Аввакум начинает ему противостоять, из него было так удобно сделать мученика, расколоть Церковь на две половинки, а далее — кто знает! — свернуть в католичество, а что в результате?
Аввакум, так и не став мучеником, становится героем в глазах своих единоверцев. И не бунтует почти десять лет! Только увещевает, мирит… со всей доступной ему кротостью. А кротким он никогда не был. То есть кто-то держал его на цепи.
А сейчас, когда патриарх так обгадился, — вылез! И поди ж ты! Тут не то что Русь к католичеству привести — тут ноги б унести! Ох, не любил протопоп иезуитов. Да и смычка появляется вовсе не та — Марфа замуж за Корибута вышла, так что дети ее…
Есть шанс, конечно, воспитать их в верном ключе, можно и королеву отравить, да не вышло бы, как сейчас.
А сейчас получалось, что ноги б унести.
Ладно. Авось да удастся.
Симеон быстро собрал самое необходимое — деньги да пару нужных вещиц, сложил все в карман рясы и быстрым шагом направился к выходу из дворца.
Авось да не задержат духовное лицо. А уж где и у кого спрятаться в Немецкой слободе — он найдет.
* * *
Семен и Павел сидели неподалеку от несущих охрану казаков. Собственно, караул на всех воротах выглядел так. Два казака, два стрельца, два солдата из полка Гордона да пара воспитанников царевичевой школы. Здесь — Сенька и Пашка.
Сидели, истории травили о царевичевой школе, о своем житье-бытье.
— …есть у нас один парень, вот он всякой живности до ужаса боится. Мы однажды приходим на речку, а там лягушек — видимо-невидимо. Ну, наловили десятка два да ночью ему в постель и выпустили! Ох, как же он кричал!
— Не выдрали вас? — поинтересовался со смешком один из стрельцов.