— Такая добрая и милая девочка, - Лаурита подошла ближе, обойдя девочку кругом, - Не хочешь остаться - немного поиграть со мной? - она указала на единственный, не покрытый слоем пыли, диван.
— Прости, не могу задерживаться, - заторопилась малышка, - Моя приемная мама в положении и ожидает моих сестренок, ей нельзя сейчас волноваться - на прощание кивнула она, но, ей не дали покинуть помещение.
— Такая чуткая девочка. Ты так трогательно переживаешь за свою маму... свою не родную маму, - любезность с которой Лаура произносила эти речи вызывала оторопь у неискушенного дитя, неосознанно чувствующего опасность, но не видящего, откуда она исходит, - Наивная душа, неужели, ты, правда, веришь, что они смогут полюбить тебя, как родную дочь? Особенно теперь, когда у них в скорости будут их собственные родные дочери? - Лаура нежно обвела пальцем контур лица девочки и присела рядом, расплетая ей косу, - Ты для них всегда будешь не более, чем приёмышем, которого они взяли из жалости. Они слишком добродетельны, и будут молчать долгие годы, возможно, даже, ни разу - ни словом, ни взглядом не упрекнут тебя... - её голос монотонно шелестел в такт размеренному перестуку капель начавшегося дождя, - Однако же, ни ты, ни они - не сможете забыть, кто ты. Ты всегда будешь для них только обузой, отбирая у законных родных детей ту часть родительской любви, что причитается им по праву их рождения.
— Это правда? - тихо спросила Аделина и расплела и вторую косу, стараясь не поднимать взгляда на собеседницу, чтобы та не увидела слез в её глазах.
— Не будь им постоянным живым укором их слабости, - Лаурита принялась аккуратно расчесывать пряди её светлых волос, невозмутимо продолжая, - Глядя на тебя, они каждый день будут думать о тебе, но - больше с сочувствием, чем с любовью, пока ты им не опротивишь. Они будут только и мечтать, как бы поскорее избавиться от тебя, жалея о своём приступе сострадания, в порыве которого решили проявить заботу о тебе, - и каждое её слово, не зная пощады, жалило, медленно распространяя отраву ложных домыслов по всем нервным окончаниям и самым мелким сосудам, подбираясь к самому сердцу, сжимая его в леденящих тисках.
— Но... они говорят, что любят меня...А тебе откуда знать? - упорно вопрошала девочка, отказываясь верить этим жестоким словам.
— Это они сейчас так говорят... - скорбная улыбка появилась на лице старшей девочки, - А потом... взрослые хорошо умеют лгать, даже самим себе... Я сама - сирота, и, знаешь, насмотрелась я на таких, как мы - ни у кого из них жизнь сахаром не была... Терпения моей тетки хватило ровно на три года. И, знаешь, что она потом сделала? Отправила меня в монастырь, а сбережения моей семьи бесстыдно присвоила себе, - воспоминания накатили удушающей волной, заставляя ресницы предательски дрожать, выдавая на обозрение метания её истерзанной души, но, она заставила взять себя в руки, - Но ты не думай, мне было хорошо в монастыре ... до поры, до времени...