– Что ты делаешь! – возмутился Ураз. – Мы же добровольно перешли к вам!..
В ответ Мухтаров хлестнул его нагайкой по лицу.
И тут только Ураз узнал в нем человека, которого угощал Худайберды. Но было поздно…
Обо всем этом услышал я через шесть лет, когда Мухтарова нашли и арестовали.
А мы – мы опоздали на час. Боясь разоблачения, Мухтаров расстрелял всех пленных.
Это была настоящая беда. И те басмачи, что колебались и могли бы уйти от Худайберды, теперь становились нашими заклятыми врагами.
– Ты предатель! – кричал Джура в лицо Мухтарову. – Судить тебя будут, я добьюсь!
– Попробуй! – равнодушно отвечал Мухтаров. – Попробуй, но что это даст? Правильно я сделал! Они хитростью хотели взять нас, но мы их опередили. А кто поверит тебе, полумулле, двадцать лет жил где‑то в чужой земле, неизвестно чем занимался, а потом втерся в ряды большевиков!
Джура побелел от гнева.
– Возвращайтесь и передайте Зубову, что Кокандский ревком выражает вам благодарность за своевременную помощь… – распорядился Мухтаров.
Жители кишлака помогли нам похоронить убитых. Потом мы молча двинулись к Алмалыку, но, едва отъехали, Джура заставил меня вернуться:
– Стой! Надо забрать у них коня Ураза! Догони их!
Мухтаров не стал спорить, отдал гнедого.
Когда я вернулся к своим, Джура глянул на осиротевшего жеребца и сказал только:
– Хороший человек был Ураз. Те джигиты тоже стали бы хорошими людьми… – И больше до самого Алмалыка не проронил ни слова.
На следующий день я увидел – Джура собирается в дорогу. Еще прежде Зубов составил и отослал в Ташкент рапорт, где обвинял Мухтарова в убийстве басмачей, согласных сдаться властям.
Пришел Натан. В лице, в глазах печаль.
– Товарищ начальник, возьмите, Ураз оставил у меня… – и протянул Джуре маленький мешочек. По щекам Натана скатились две слезинки. – Как умер, а? Пусть земля ему будет пухом!
В мешочке было несколько серебряных колечек, серьги, два золотых браслета.
– Это все… – горько вздохнул Натан. – Все, что осталось от него. Я не успел продать…
Джура передал мешочек мне, сам оседлал коня. Натан все это время тихо стоял рядом с опущенной головой. Потом не выдержал:
– Товарищ начальник, что со мной будет?
Джура не понял вопроса, пожал плечами.
– Всей душой умоляю, товарищ начальник, не отправляйте в Сибирь! У меня даже ватника нет дома, был, да жена ребятишкам безрукавки сделала!
– Какая Сибирь, Натан, что за ватник?
Я тоже ничего не понимал.
– А разве вы меня не посадите?
– А за что, Натан?
– Ну все же… Предавая: ворованные вещи… Помогал внутреннему врагу… Вы же понимаете, товарищ начальник, жить‑то надо!