Денисов поспешил представиться.
– А‑а! – беззвучно рассмеялся Дмитрий Иванович. – Кристинина я давно знаю, когда он еще следователем работал. – Коротко кольнув Денисова маленькими светлыми глазками, он стал переобуваться. – Здесь ни слова – по дороге поговорим. Я за молоком собрался. А ну, пострел! – это уже относилось к мальчику.
Дверь в кухню захлопнулась, – Пошли!
Морозный день резанул по глазам неожиданно ярким светом.
– Ух ты! – зажмурился Дмитрий Иванович. – Как сверкает! Я ведь сегодня еще не выходил на улицу! Вот так отпуск догуливаю!
Денисов в нескольких славах рассказал о своем деле.
Они шли гуськом по тропинке между похожими друг на Друга белыми многоэтажными домами – впереди Дмитрии Иванович, за ним Денисов. Дмитрию Ивановичу заметно льстил выбор Кристинина, он поминутно оборачивался, подробно расспрашивал Денисова о деталях:
– У нее, у потерпевшей, кроме чемодана, наверное, еще сумочка была? Так?
– Была. Там двести рублей лежало.
– А как она ее держала, не расспрашивали? Какой стороной?
– Запор был снаружи.
Дмитрий Иванович чертыхнулся:
– Так… Теперь скажи мне, когда‑он чемодан взял, то как пошел от очереди – по ходу или назад вернулся? – Разговаривая, Дмитрий Иванович как то, странно жестикулировал двумя длинными, торчащими, как клешня, пальцами – указательным и средним. Денисов, смутно догадывавшийся о чем‑то, никак не мог заставить себя не смотреть на них. – Не знаешь?
– Пассажиры говорили: назад никто не возвращался.
– Значит, с хода. Ну а когда из очереди она выходила с билетами, никто в это время к кассе не лез? Что‑нибудь спросить или там деньги разменять? Ну, понимаешь?
– Этого не было.
Незаметно для себя Денисов и Дмитрий Иванович оказались в пустоватом холодном помещении нового магазина. Не переставая разговаривать, Дмитрий Иванович встал к кассе, потом подал продавщице бидон.
С молоком повернули к дому.
Заключение было категорическим:
– Чемодан брал не карманник. Тот бы в первую очередь сумочкой поинтересовался. Тем более что она в твою сторону распахивается, когда замок бьешь. Понял?
И был он одиночка! Может, даже не воровать приходил, а польстился! – По лицу Дмитрия Ивановича блуждала непонятная ухмылочка. – Он двести бумаг, что в сумочке лежали, прямо из рук выпустил. Теплыми! А чемодан с тряпками взял. Это фраер!..
– Уверены? – спросил Денисов: злорадство и два бесстыдно выставленных негнущихся пальца старого карманника вызвали в нем вдруг острую неприязнь.
– Новичок, точно. – Лицо консультанта вдруг както сразу сникло и приобрело совершенно иное, суховатое выражение. – По глупости многое еще бывает. По себе знаю, да и Кристинин, наверное, поделился, – он меня три раза сажал, пока я сам к нему не пришел. Сейчас уже семь лет на свободе.