Ну, здравствуй, доченька… Здравствуй… Ты никогда не прочтёшь эти строки и не поймёшь, что я чувствую. И не потому, что не умеешь читать, ведь тебе это не нужно, чувства и мысли твоих близких тебя уже давно не волнуют. Ты живёшь в своём мире. Только сказать «живёшь» язык не поворачивается.
Три года ада… Ты отняла у меня ровно три года жизни. Хотя, наверное, каждый год шёл за десять. Да и не только у меня, но и у всей нашей семьи. Самым страшным был последний год. Мне казалось, я не живу, а существую. Все дни проходили словно в тумане… Что-то делаю, с кем-то говорю, а на самом деле мысли совсем далеко. Да и живу по инерции, машинально, только потому, что так надо.
В кого ты превратила меня, доченька? Потухшие глаза, отсутствие элементарной жизненной энергии, постоянная боль в сердце… Жизнь нашей семьи обратилась в ад с тех пор, как ты стала употреблять наркотики. Годы борьбы за тебя, увы, не принесли результата. Это так страшно – жить, когда знаешь, что твой ребёнок телесно ещё существует, а душевно уже давно умер.
Одному Богу известно, сколько больниц мы с тобой прошли, сколько реабилитаций. Ты ненавидишь меня за эти больницы, а я всего лишь пытаюсь спасти тебя… Тысячу раз говорила: путь, который ты выбрала, завершится либо смертью, либо тюрьмой. Третьего не дано.
Я сижу в кабинете врача и вижу, что он боится встретиться со мной взглядом, чувствует мою боль и знает, что я всё понимаю. Я тоже знаю, что уже ничем не поможешь. Просто изоляция… Просто растительная жизнь. Полное разложение личности. Это всё «химия», которую ты стала употреблять… Проклятая «химия»…
– Если бы не «химия», шанс имелся бы серьёзный. «Химических» практически не вытаскивают. Есть маленький, иллюзорный шанс… Ни один психиатр не разберётся, что там, в голове, когда в организме уже необратимые химические процессы. Вам нужно смириться с тем, что ваша дочь больше никогда не вернётся в реальный мир и не сможет жить в социуме. Увы, но она уже не понимает, что это такое…
Нет, эти слова уже не звучат для меня как приговор. Я всё понимаю, принимаю умом, а вот израненное больное сердце принимать это не хочет. Помочь себе, доченька, можешь только ты сама, но не пойдёшь на это, потому что выбрала свой путь.
Сейчас ты живёшь низменными инстинктами. От всего хорошего, что я в тебя вкладывала, не осталось и следа. Когда кричишь матом на меня в больнице, я затыкаю уши, но не могу сдерживать слёзы. Я понимаю, это кричишь не ты, это кричат наркотики.
Ни одному родителю не пожелаю испытать и услышать то, что довелось пережить и услышать мне. Это так жутко – бояться собственную дочь. Я понимаю: чудовище, которое унижает меня перед медицинским персоналом и посетителями, – не моя дочь. Моя не такая. Наркотики сделали её такой. И всё же, какой бы ты ни была, как бы сильно меня ни ненавидела, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ И ВСЕГДА БУДУ ЛЮБИТЬ. Просто принять твой образ жизни не могу, извини.