– Мне это не нравится, только я, слава Небесам, такова, что способна делать то, что мне не нравится.
Лишь позднее, возвращаясь мысленно к этому разговору, Деншер распознал в нем некий героический отзвук, характерную нотку, умаляющую его достоинство из-за неспособности действовать. Тем не менее уже тогда воочию он разглядел и великолепное состояние духа у человека, хорошо знающего, чего хочет. Более того, он рассудил далее, что знает, в конце концов, и то, что делает он сам. Однако больше всего занимало его кое-что еще, он тотчас же это и высказал:
– Даже не представляю себе, как ты вообще можешь все это выносить?
– Ну, когда ты узнаешь меня получше, ты выяснишь, сколько всего я могу вынести на самом деле. – И она продолжала прежде, чем он успел полностью воспринять скрытый смысл ее слов. Например, то, что ему предстояло еще «лучше» узнать ее духовную суть, после того как он столь долгое время жертвовал многим ради этого знания, явилось для него брошенной прямо ему в лицо истиной, которую он не был готов принять. Святая правда – Кейт всегда была окружена для него некоторой тайной, но это, пожалуй, объяснялось не столько ее загадочностью, сколько его собственным великодушием. И чему такому, при всем при том, как она, видимо, предполагала, мог он ее подвергнуть? Несмотря на возникавшие вопросы, она увлекала его дальше и дальше. – Все, что тебе предстоит сделать, – это остаться.
– И продолжать свое дело под твоим присмотром?
– Да что ты?! Ни в коем случае! Мы уезжаем.
– Вы уезжаете? – поразился он. – Уезжаете когда? Куда?
– Дня через два – прямо домой. Тетушка Мод хочет уехать сейчас же.
В ответ на это он смог подумать лишь об одном:
– Что же тогда будет с мисс Тил?
– То, что я тебе говорю. Она остается здесь, и с нею остаешься ты.
Он смотрел на нее во все глаза:
– В полном одиночестве?!
Улыбка Кейт была явной реакцией на его тон.
– Ты уже взрослый мальчик… и у тебя будет так много миссис Стрингем!
Ничто не могло бы показаться Деншеру столь странным, будь он способен сейчас к оценкам, как то, что ему удалось почувствовать, пока он вытягивал из нее ответ за ответом, что просто «воочию видит, что она сейчас произнесет», – то есть удалось вновь осознать интуицию, обозначившую для него отсутствие необходимости «узнать Кейт получше», о чем та минуту назад так несправедливо заявила. Если бы его не посещали время от времени вспышки надежды, что Кейт когда-нибудь станет в чем-то мягче, он, вероятно, не смог бы продолжать. Тем не менее, раз она мягче не становилась, ему ничего иного не оставалось, как продолжить: