обо мне, дорогая моя девочка, – разрешила ему оставаться у нас – ради меня; он проводит бо́льшую часть своего времени у нее за дверью, то бродит по комнатам, то пытается меня как-то развлечь в этом кошмарном салоне венецианскими сплетнями, постоянно попадается мне навстречу то в дверях, то в зале, то на лестнице, с невыносимо приятной улыбкой. Мы с ним, – закончила Сюзан Шеперд, – о ней не говорим.
– По ее просьбе?
– Вот именно. Я ведь делаю только то, что она хочет. Мы говорим о ценах на продукты.
– Тоже по ее просьбе?
– Вот именно. Она назвала мне этот сюжет в тот первый раз, когда сказала, что Таччини может оставаться во дворце, сколько нам с ним угодно, если мне так спокойнее.
Деншер выслушал ее и понял.
– Но ведь вам с ним вовсе не спокойнее?
– Вовсе нет. Впрочем, – тут же добавила она, – это не его вина. Ничто не в силах меня успокоить.
– Ну разумеется, – заметил Деншер. – И, как я с ужасом чувствую, я тоже не в силах.
– Да. Только я пришла не ради этого.
– Вы пришли ради меня.
– Ну, тогда называйте это так. – Однако она смотрела на него глазами, теперь полными глубокого смысла, а в следующий миг в них появилось еще что-то, из самой глубокой глубины. – Я пришла, по сути, конечно…
– Вы пришли, по сути, конечно, ради нашей с вами подруги. Но если, как вы говорите, уже слишком поздно, чтобы я мог что-то сделать…?
Она не сводила с него глаз и с раздражением, что, как он видел, разрасталось в ней – ведь он сказал правду, – промолвила:
– Ну да, так я и сказала. Но ведь вы здесь, – и она снова обвела странным взглядом комнату, – а при том, что вы здесь, и при всем остальном я чувствую, что нам с вами нельзя ее покинуть.
– Не дай нам бог ее покинуть!
– Так вы ее не покинете?
Ее тон заставил его вспыхнуть снова.
– Что вы такое говорите? Как это я ее «не покину», если она покидает меня?
– Так вы же только что сказали, что не желаете ее видеть!
– Я сказал, я этого не желаю, в свете того, что вы мне говорите. Я не желал этого, если мог увидеть ее только так, как вы заставляете меня ее видеть. Я очень желал бы этого, если бы мог ей помочь. Но даже тогда, – продолжал Деншер, сам не веря своим словам, – нужно было бы, чтобы сначала она сама выразила такое желание. А вот тут-то, – продолжал он свои объяснения, – и есть вся загвоздка. Сама она этого не захочет. Не может захотеть!
Раздраженный этим, он поднялся на ноги, а она наблюдала, как он беспокойно ходит по комнате.
– Есть только одна вещь, какую вы можете сделать, – только это, и даже с этим будут трудности. Но это можно сделать.
Деншер встал перед нею, держа руки в карманах, и довольно скоро, по выражению ее глаз, понял, что она имеет в виду. Сюзан Шеперд молчала, словно ожидая от него позволения произнести это, но так как он позволил ей всего лишь ждать, они услышали в тишине, с Канала, возобновившийся грохот ливня. В конце концов ей все же пришлось заговорить, но, словно все еще испытывая страх, она высказалась лишь наполовину: