— Ну вы же понимаете, Мендоза. Мы поедем сейчас же, а дальнейшее зависит от шерифа.
— Глупый коп, но верный, — проворчал Лэйф. — Я же с самого начала говорил, Пит, ты зря тратишь с ним время! Теперь придется перейти к моему варианту. — Он быстро переместился за диван и приставил пистолет к моей шее. — Подымайся, коп!
Я выполнил приказание. В кулаке Мендозы треснула судорожно сплюснутая пивная банка. Монотонный голос Лэйфа холодно звучал позади меня:
— Так вот. У нас есть пули, всаженные им в кухню из его оружия. Для нас он бродяга. Может, какие другие полицейские нам и не поверят, но и доказать ничего не смогут.
— Ты говорил, лейтенант дурак, — зашептал Мендоза. — Ты говорил, я дурак. — Он резким движением отшвырнул смятую банку. — Теперь послушай меня, Лэйф! Это ты самый большой дурак! Просто ответь мне: если мы приняли по ошибке лейтенанта за бродягу, то за кого мы приняли того толстяка?
— Решим это позже, — ответил Лэйф. — Пока же ты, Пит, не в состоянии что-либо сообразить. Так что беру все на себя.
— Да кто ты такой? — Лицо Мендозы побагровело. Он выхватил пистолет. — Пока я начальник, чертов псих!
Почувствовав, что ствол оторвался от моего затылка, я решил, что будущее мое в качестве прослойки сандвича между ними весьма ограничено во времени. И резко рванулся вперед, туда, где на полу валялся мой пистолет, а следом прогремели два выстрела подряд. Ухватив правой рукой своего любимца 38-го калибра, я отпрыгнул в сторону. Лэйф снова выстрелил, и пуля угодила как раз в то место, которое я покинул секундой ранее. Я выстрелил дважды, и обе пули попали ему в грудь. Он пошатнулся, колени подогнулись, и он рухнул на пол.
Тони стоял на месте с вытянутыми вперед руками и широко разведенными пальцами. Поднявшись на ноги, я увидал Мендозу в кресле в полной прострации. Один черный глаз смотрел на меня, другой представлял собой кровавое месиво.
— Что заставило тебя выйти из игры? — спросил я Тони.
Он пожал плечами и ухмыльнулся:
— Я ведь жив, не так ли, лейтенант?
— О’кей. Пошли на кухню.
— Как скажете, лейтенант. — Он был почти вежлив.
Чак Генри лежал на полу вниз лицом. Он был убит двумя выстрелами в спину. В общем, решил я, это была не лучшая ночь Эла Уилера.
В доме на Пайн-стрит царила тишина. Света видно не было. Возможно, руководство организации ШЛюХИ пораньше улеглось спать. Я подошел к двери и нажал на звонок. Лишь после третьей попытки загорелся свет, дверь приоткрылась дюйма на три, и я увидел сквозь проем правильный носик и бархатистые карие глаза. —.
— А, это вы, лейтенант, — произнесла Рона Генри с облегчением, — проходите.