Услышав, что чайник начинает свистеть, я подошла к окну и выглянула в сад. В детстве я не могла оценить его размеры. Лужайка тянулась вдоль всего полумесяца как травяная река, окаймленная прекрасными деревьями. Здесь был огромный кедр, ветви которого каскадом спускались к земле словно зеленый кринолин, а также несколько невероятных дубов. Я увидела пунцовый лесной бук и очень красивый каштан, собирающий силы для второго цветения. Две девочки бегали под плакучими ивами, смеясь и взвизгивая. Я стояла и смотрела на них.
— Ну вот… — услышала я голос миссис Белл и пошла на кухню помочь ей.
— Нет, спасибо, — рассердилась она, когда я попыталась забрать у нее поднос. — Возможно, меня можно счесть антиквариатом, но я еще способна управиться сама. С чем вы будете чай? — Я ответила. — Без молока и без сахара? — Она взяла серебряное ситечко. — Тогда все просто…
Она подала мне чашку с чаем и опустилась на маленький парчовый стульчик у огня, а я села на диван напротив.
— Вы давно здесь живете, миссис Белл?
— Довольно давно, — вздохнула она. — Восемнадцать лет.
— И надеетесь переехать в квартиру на первом этаже? — Мне пришло в голову, что она собирается перебраться в один из домов для престарелых вниз по улице.
— Сама точно не знаю, куда еду, — помедлив, ответила она. — Это прояснится на следующей неделе. Но как бы то ни было, я… как же это сказать?..
— Перебираетесь в жилье поменьше? — предположила я.
— Поменьше? — печально улыбнулась она. — Да. — Повисло странное молчание, и я поспешила заполнить его рассказом о своих уроках музыки, хотя решила не упоминать о линейке.
— И вы были хорошей пианисткой?
Я отрицательно покачала головой.
— Дошла всего лишь до программы третьего класса. Я недостаточно практиковалась, а после смерти мистера Лонга не захотела продолжать занятия. Мама пыталась настаивать, но меня это больше не интересовало… — Снаружи донесся звонкий девичий смех. — Не то что мою подругу Эмму, — услышала я свой голос. — Она играла великолепно. — Я взяла ложечку. — Эмма окончила восьмой класс музыкальной школы, когда ей было всего четырнадцать, причем с отличием. Об этом объявили на общем собрании.
— Правда?
Я начала помешивать чай.
— Директриса попросила Эмму подняться на сцену и что-нибудь сыграть, и она исполнила совершенно очаровательный отрывок из «Детских сцен» Шумана. Он назывался «Грезы»…
— Какая одаренная девочка, — озадаченно проговорила миссис Белл. — Вы до сих пор дружите с этой… женщиной-жемчужиной? — Ее голос дрогнул.
— Нет. — Я заметила одинокий чайный листик на дне чашки. — Она умерла в этом году, пятнадцатого февраля, примерно без десяти четыре утра. По крайней мере так считается, хотя никто ни в чем не уверен, но они должны были сделать какую-то запись…