Лес густеет. Все чаще попадаются лиственные деревья. Впереди шум голосов. Выходим. Мама моя, ручей! На огромной поляне – пара сотен курсантов. Вповалку на сочной траве. Кто спит, кто загорает. Я на цыпочках подхожу к ручью. Мне кажется, что он исчезнет, если спугнуть. Счастье… Медленно встаю на колени. Автомат съезжает со спины и больно бьет меня дульным тормозом-компенсатором по макушке. Пилотка падает в воду, уплывает. Не обращаю внимания. Полностью погружаю лицо в прохладную воду. Пью, пью, пью! Нехотя вынимаю голову. Фыркаю, дышу глубоко. Блин, как боевой конь на перегоне. Поворачиваю голову – слева, вверх по ручью человек десять курсантов, одновременно, выпятив центр тела, бьют в воду тугими желтыми струями. Усиливают поток ручья. Их моча ярко блестит на солнце, переливается. Мне плевать… Я снова опускаю голову в ручей. Вода пополам с курсантской уриной нежно омывает мой раскаленный череп. Это счастье…
* * *
– А это что за волосатая обезьяна?! А ну засунь себе шланг в жопу!!!
У курсанта Папшева хорошее настроение. Он, собственно, ни на кого не ругается. Так, выплескивает положительные эмоции. Ему посчастливилось не участвовать в «марше смерти». Человек, поливающий себя водой из шланга в нашем казарменном умывальнике, медленно поворачивается. Если б это оказался граф Дракула, эффект был бы гораздо мягче. Гораздо… «Волосатая обезьяна»… У Штундера нет кличек, прозвищ, погонял. Его фамилия ужаснее самых страшных имен. Курсант Папшев не ждет. Он испаряется…
А я на марше не сдюжил. Меня сняли с дистанции и отправили в КВАПУ на медицинской «таблетке». На «уазике». Меня и Фэна. А причина в том, что я снял сапоги и решил чуть пройтись босиком. По корням и шишкам. Ноги немного распухли. Немного… Увеличились всего раза в два. Сапоги на них уже не налезали. А Фэн… У него более романтическое расстройство. Фрикционы. Ну, в смысле, промежность… Яйца, короче, натер.
Мы попали в училище за час до батальона. Потом Штундер пришел. И вот я вижу, как наши «минуса» заруливают в ворота.
Я-то уже помылся. Пришел в себя. Смотрю – и плакать хочется. Четыреста мокрых, смертельно усталых курсантов заходят на плац.
– Строиться, батальон!!!!
– Становись!!!
Курсанты через одного теряют сознание в строю. Падают.
– Ложись!!! Сдать оружие!!!
Батальон падает. Прямо на асфальт. Дневальные ходят, собирают автоматы, пулеметы, гранатометы.
– Встать!
Батальон лежит.
– Встать!!!
Кое-кто поднимается. На плацу мечутся две медсестры. Откачивают тех, кто в обмороке. Суют курсантам в нос вату с нашатырным спиртом. Те в ответ дергаются, как кони от удара хлыстом. Вскакивают, тупо оглядываясь по сторонам.