— Как ты и сказал, система неидеальна. Деньги не все решают.
— Очень хорошо, что ты ошибаешься.
— Деньги — это не все, — вновь упрямо повторяю я. — От них столько же толку, сколько от присутствия наших родителей: что они есть, что их нет.
— Все, что у тебя есть — заслуга папочки. В курсе?
— Да что ты говоришь! И какой в этом смысл, если мама уже больше года нам в глаза не смотрела? Она хотя бы помнит наши имена? Неужели тебя это не задевает.
— Нет.
Слишком короткий ответ, и я ему не верю. Отодвигаю от себя тарелку и возмущенно встаю из-за стола, поправив скосившуюся на бок юбку.
— Когда до вас дойдет, что деньги не оправдывают проступков?
— Зато они помогают от них откреститься.
Мэлот усмехается, а я крепко стискиваю зубы. Надеюсь, жизнь расставит все на свои места. Странно, что я не думаю о себе, ведь такое решение меня тоже коснется.
Совсем скоро я оказываюсь перед домом Марии. Поднимаюсь и стучусь, в глубине души боясь, что парень сбежал. Но мои страхи превращаются в легкое дуновение ветра, с которым открывается скрипящая дверь. Я криво улыбаюсь, увидев на пороге незнакомца.
— Привет.
— Это ты?
— Это я.
Смущаюсь и забегаю в комнату, развернувшись на сто восемьдесят градусов. Тут же парень невольно улыбается, пусть и, сгорбив плечи от легкой боли. Меня привлекают его грустные, огромные синие глаза, в которых теплится тревога и усталость, несовместимая с тем, как отчаянно он пытается выглядеть непринужденным, и я спрашиваю:
— Все в порядке?
— Да. — Он потирает шею. — Все хорошо.
— Ты уверен? У тебя грустный вид.
— Ерунда. Я плохо спал.
— Почему?
Парень хмыкает. Усаживается на пол и выдыхает так громко, что эхо разлетается по всей комнате. Он переводит на меня взгляд.
— Ты любопытная.
— Скорее заинтересованная.
— И в чем же? — удивляется он. — В моем присутствии?
— Естественно! Когда еще встретишь незнакомца из Нижнего Эдема! Это уникальная возможность! — Я театрально похлопываю ресницами, приложив к груди руку. — Жизнь бы за такое отдала. Честное слово.
— Еще и великая шутница. Сколько тебе? Пятнадцать?
— Вообще-то двадцать семь.
— Двадцать семь! — поражается он и ошеломленно раскрывает глаза. В какой-то миг я думаю, что это ужас мелькает в его синих опалах, но затем меня пробирает на смех, и он в ту же секунду выдыхает. — Очень смешно.
— Мне девятнадцать. И я не великая шутница. — Плюхаюсь на пол рядом с парнем, и в который раз опускаю взгляд себе под ноги. Что-то мешает мне смотреть на незнакомца, не стесняясь и не краснея, и потому я испепеляю глазами носы бежевых балеток. — А сколько тебе? И кстати, как тебя зовут? Я и сама не представилась. Меня…