— Мартин! Сюзи! Где вы? Выходите! Хватит шутить.
Молчание.
Мы знали, что их здесь нет, и напугались до смерти.
— Бога ради, давай раздобудем хоть какой-никакой свет.
У нас не было даже фонаря. Машина стояла на улице, но Эмма умоляла меня остаться рядом с ней.
Я помню, что открыл жалюзи, надеясь на молнии. Луны не видно; воздух был черный и теплый, как бархат, дождь лил стеной. Жуткое ощущение, что мы единственные живые души в мире. Шторм, казалось, отрезал нас от жизни.
Зигзаг молнии над долиной показал, что машина на месте. Эмма начала рыдать.
— Ну, не глупи. Мы найдем их. Где-то должна быть свеча…
— Где? Где?
Я еще раз попробовал включить свет, чувствуя свое полнейшее бессилие.
— Газ. Зажги газовую плиту.
Я даже спички не мог найти, уронил коробок на пол, рассыпал их. Поискал на полу, нашел, зажег плиту.
Голубые языки пламени казались живыми, они немного успокоили нас. Мы смотрели друг на друга как чужие.
— Должно быть, они вышли куда-нибудь, еще до грозы, и теперь где-то прячутся…
Я сам не верил в то, что говорил, но нужно было что-нибудь сказать, не важно, насколько глупо прозвучат слова. Безумные мысли лезли нам в голову.
— Их украли. Похитили. Или убили.
— Это сумасшедшее предположение, дорогая.
— Вовсе нет. Джим, я боюсь, я в ужасе. Где они?
— Не знаю, не знаю. Помолчи.
Я старался не выдать смятения. Даже стал искать в слабом свете газовой горелки что-нибудь такое, что могло бы сойти за оружие, если бы на нас напали. Мы оставались на том же самом месте, по-прежнему горел газ, хоть немного успокаивающе мерцали голубые язычки.
— Как ты думаешь, что случилось? — прошептала Эмма.
— Откуда мне знать?
— Ненавижу это место. Зачем тебе понадобилось привозить меня сюда? Ты же читал о всяких случаях в этом краю. Людей здесь убивают и насилуют. И больше о них ничего не слышат.
— Ой, да прекрати. Не будь смешной.
Всегда думаешь, что с тобой такое просто не может произойти, ведь так? Не может, пока не произойдет, и тогда ты начинаешь молиться. Господи, пожалуйста, пусть с ними ничего не случится. Они — все, что у нас есть. Мы их так любим. Помоги нам, Господи, где бы Ты ни был.
Эмма приникла ко мне.
— Обними меня, Джим. — Ее трясло. Я молчал. — Вызови полицию.
— Откуда?
В доме не было телефона. Мы находились в трех километрах от ближайшей деревни Шенон, вообще от ближайшего дома.
— Возьми машину.
— Хорошо. Дай одеться.
Новый раскат грома, вспышки молнии остановили нас.
— Громыхнуло прямо над нами. Что, если…
— Эмма, это не поможет. Соберись.
Я взывал к ее истинно английским чертам, к тем, которые всегда проявляются в трудную минуту. Мне самому хотелось закричать: «Черт вас побери, дети! Что же вы делаете?»