— Дорогая, все будет нормально.
Когда чем-то займешь себя, в каком-то смысле это помогает. Мы сидели и медленно пили чай, прислушиваясь, как гром выбирается из долины, молнии сверкают все дальше, дождь ослабевает, туман окутывает поля, и все засыпает. Охваченные ужасом, мы ждали, когда кончится дождь. Между нами вырастала стена.
Может, они вернутся, если мы будем просто сидеть и надеяться, будто это была своего рода игра.
Время, казалось, остановилось. Слабо освещенные стрелки, которые отсчитывали секунды на моих часах, не приближали рассвета. Я решил все же сходить за фонарем и осмотреть двор, но Эмма закричала:
— Нет, Джим! Нет! Не выходи туда. Пока не рассветет, по крайней мере. Не оставляй меня одну!
Ее опять трясло, и я накинул на нее одеяло. Эмма становилась одержимой.
В ночь, они все уходят в ночь. Я не помнил продолжения, но от этой мысли мне стало не по себе. Я поставил самую тяжелую сковородку рядом, на всякий случай. На случай, если я чего-то не понимал. Из страха перед неизвестным.
Мы никогда не расставались — Эмма, я и дети. У нас наладилась очень хорошая семейная жизнь, пока работа не стала отнимать у меня все свободное время. Мы наслаждались друг другом, у нас были общие интересы и друзья. Никакие привидения не мешали нам в Ричмонде. Почему же здесь, Господи, все пошло прахом, в этой Богом забытой долине? Я начинал ненавидеть ее, чувствуя нервное напряжение, мои ладони вспотели.
Великий Боже! Что, если они уже мертвы, лежат с перерезанным горлом в какой-нибудь яме, изнасилованы, оглушены и брошены в реку? Или их просто похитили, вывезли за границу в Аравию, Южную Америку, и мы о них ничего не услышим? Мой старик ушел так однажды, оставив троих детей, чтобы жить с другой женщиной, и все пошло кувырком. Но, по крайней мере, мы знали, где он, могли следить за ним. Мы слышали ужасные истории о пропавших детях, которых впоследствии никто не видел, запертых в замке Синей Бороды. О Господи!
Я почувствовал, что Эмма ищет мою руку:
— Смотри, уже светает.
Я приоткрыл жалюзи и выглянул. Последние признаки грозы сменились щебетанием птиц.
— Закончилась.
Но в глубине души я чувствовал, что все только начинается. И это я привез ее сюда. Мне хотелось плакать.
Рассветало. Постепенно я смог различить очертания машины, ограды и неподвижной аллеи деревьев.
Дождь прекратился. Я выбежал и достал фонарь из машины. Луч света выхватил только намокший гравий и листья, с которых капала вода. Ничто не шевелилось. Теперь уже светлело быстро: была почти половина пятого.
Мы уже знали, что дети исчезли, что они не придут.