Крики в ночи (Стоун) - страница 3

— Оставь его в покое!

Она повернулась на спину. Ее профиль выделялся на фоне городского пейзажа, попавшего сюда, казалось, прямо из «Питера Пэна»: старинное окно, дымоходы на крышах. Старый дом замер в тишине. Луна, словно коготок, царапающий светлое небо. Это был Ричмонд, район Лондона, добрый георгианский Ричмонд с его массивными зданиями, сложенными на века из кирпичей ручной работы, с коваными железными фонарями. Все это походило на декорацию, но было всамделишным. Я любил эту страну, как любят приемную мать, но человек в чужой стране подобен человеку без памяти — он не уверен в себе, не знает, кто он есть на самом деле. Я, впрочем, находился не совсем в таком положении — американский архитектор, вот уже четырнадцать лет как женатый на англичанке. Но постепенно мы отдалялись друг от друга. Я не пытался приспособиться к характеру Эммы, к ее вкусам и привычкам, и она прекрасно знала это.

И вот сейчас, в супружеской постели, я могу лишь чертыхаться по поводу разбитой фарфоровой вещицы, купленной в этой чертовой Калькутте, где мы пять лет назад перестраивали аэропорт.

— Дорогая?

— Что?

— С детьми все в порядке?

— Да.

Я дотронулся до ее бедра и почувствовал, что она меня не хочет.

— Уже поздно.

— Всего час ночи, дорогуша.

— Господи, я совершенно разбита. Неужели ты не устал?

— Есть немного. Работал как вол над этим проклятым бристольским проектом.

— Угу.

Ладно, где ей понять. Я подозревал, что ей и в голову не приходило, под каким прессом я нахожусь, каких трудностей мне стоит обеспечить семью. В семейной жизни есть одна маленькая проблема — это жены, которые считают, что их место где-то там, наверху, на пьедестале, а гоняться за деньгами — удел мужа. Но, может быть, я не совсем справедлив. Лежа рядом с ней, я явственно ощущал ее недовольство. Если бы она только понимала, как я из кожи вон лезу, чтобы порадовать ее, каким уязвимым я все еще оставался в своем стремлении быть понятым и принятым!

Еще ребенком в Штатах я выучил, что в твою пользу засчитывается только то, что у тебя хорошо получается. Мама всегда это говорила. Она считала мою женитьбу на Эмме большой удачей. Жена-англичанка была для нее олицетворением классической истории, вековых традиций, уверенности и постоянства. Почему же она не могла понять, к чему стремлюсь я? Дом, семья, работа, успех — все это у нас было, и всего этого я достиг в чужой стране.

Никакого удовольствия этой ночью не предвидится, и я хотел немного поспать. Я опять увижу во сне любимый пейзаж. Господи, смогу ли я когда-нибудь объясниться в любви к этим местам, этим людям, этим традициям, когда, казалось, время замирало в час ежевечернего чаепития. Именно ради Эммы я так глубоко пустил корни в фирме «Доркас-Фрилинг». Но с недавних пор мне стало казаться, что чем больше процветает мой бизнес, тем меньше мы понимаем друг друга, Эмма и я. Меня волновало, в чем, черт возьми, дело. У нас двое детей, она знала, что я люблю ее. Но чего-то не хватало. Я догадывался, что это