У меня кровь застыла в жилах от того, что он хотел мне этим сказать.
— Нет, не помню.
— О да. Мы нашли их несколько месяцев спустя. Связанными по рукам и ногам. Убитыми выстрелами в голову кем-то, кому они доверяли.
Должно быть, я пошатнулся.
— Извините меня. Я не хотел расстраивать вас… только обозначить… объяснить, что в таких вещах все далеко не так просто. И часто очень печально.
Ле Брев прикурил еще одну сигарету от первой.
— Не просто?
— Не просто. И требует времени. Нам нужно время. Вы не должны ожидать слишком многого.
Я понял, что нервничаю. Очень медленно я произнес:
— Я хочу, чтобы вы нашли их… живыми… или… мертвыми.
— Конечно, конечно, — он улыбнулся, будто я ставил перед ним легкую-легкую задачу, — мы это сделаем.
— Я хочу вернуть своих мальчика и девочку…
— Понимаю, что вы имеете в виду, месье. — Он говорил спокойно, опустив вниз глаза, полоска пота выступила над его бровью. Загадочный Эркюль Пуаро. — По своему опыту знаю, что тела обычно всплывают на поверхность.
Я вскричал, покрывшись холодным потом от страха и ненависти:
— Почему вы так уверены, что их нет в живых?!
Он постучал ногой по земле:
— Я этого не говорю, месье. Это ваша догадка. Но однажды тела были найдены… здесь. Вы это знали?
Сначала я не понял. Откуда я мог знать все эти местные происшествия? Но он продолжал указывать на маленькую насыпь. Какая-то тень лежала на этом месте, на насыпи, около которой он стоял. Ветки деревьев тесно переплелись.
— Господи, инспектор. Прекратите играть со мной в прятки. Что здесь случилось?
Казалось, что мир вокруг нас затаил дыхание. Я ощущал присутствие каждой птички, шорох каждого листка.
Ле Брев спрыгнул с насыпи и повернулся, чтобы показать на полянку. Я стоял рядом с ним, на целую голову выше, по-прежнему еле удерживаясь от искушения поднять его и хорошенько встряхнуть, и понял, что он знает это.
— Здесь были найдены два тела. Двое детей, — сказал он.
— О Боже! Когда?
Казалось, что на мой крик эхом откликнулись деревья. Конечно же, он не мог мне говорить о Мартине и Сюзи.
Ле Брев стоял, уперев руки в бедра, развернувшись ко мне лицом.
— Тридцать семь лет назад. Почти день в день.
— Кто они были? — спросил я.
— Это частное дело. К вам оно не относится.
У меня потемнело в глазах. Я не знал, что сказать. Никак не мог я отнести это историческое происшествие к моим чудесным детям. К детям, которые смеялись и бегали вокруг нас с женой всего несколько часов назад, часов, которые уже навсегда останутся в моем сознании. Помню только, что я тупо уставился на инспектора:
— Что вы пытаетесь сказать? Почему? Что вы подразумеваете?..