— Кто-то проник этим путем и сегодня, и в ту злосчастную ночь. Кто-то, кто испугал полицейского.
Эмма взглянула на меня, затем на пустую тумбочку. Ее глаза осмотрели мокрый верх моей пижамы, затем вернулись к кровати. Я видел в них недоверие.
— Мы поговорим утром, — сказала она.
Но когда она легла в постель, я вернулся на кухню, спать не мог. И обнаружил, что завариваю чай из чайных пакетиков, которые мы привезли из Англии. Любимый чай Эммы. Чтобы я пил чай? Господи! Он отдавал молоком, но немного взбодрил меня. Я был рад, что вещи детей исчезли, рад испугу полицейского, так как, может быть, неведение тоже исчезло. Депрессия последних нескольких дней стала отпускать меня, потому что я почувствовал логику происходящего.
Эмма и я оказались жертвами не случайно, мы стали частью заговора, суть которого я еще не понимал, но он странным образом подал мне надежду. Мартин и Сюзи были выбраны не случайно, их исчезновение каким-то образом связано с тайнами этого района, с той историей, которую мне поведал Ле Брев, стоя на насыпи в лесу. Этот дом хранит какой-то секрет.
Я попытался продумать все это, пока пил чай. Дом не был старым, его построили вскоре после войны, за несколько лет до того, как тех первых детей похоронили на поляне. Построили фасадом к перелеску, где нашли их тела. Простой, рациональный дом: три спальни, гостиная, кухня, холл, внутренний гараж, будто кто-то планировал жить здесь, но больше уже не живет. Кто-то, кто украл наших детей и вернулся за их вещами. Но кто?
Я вытащил пачку туристических документов, сложенных в ящике бюро. Обычно в них указывается хозяин дома, хотя оплата идет через агента… Но в данном случае имя домовладельца отсутствовало.
Интересно почему? Я мысленно сделал заметку исследовать этот факт. Зачем кому-то понадобилось выбрать именно это место на краю света, в стороне от деревни, и построить дом именно здесь? Кто захотел купить его, когда уже всем была известна история с захоронениями, которая стала частью местных преданий? Что за секрет хранили замкнутые лица в Шеноне? Ле Брев неспроста провел меня к могилам, намеренно испытывая; у него был какой-то замысел, и в этом имелся свой смысл. Что-то странное читалось на черном лице Ле Брева, проскальзывало в невеселых речах инспектора Клеррара, проявилось в той сцене, которая заставила сбежать сельского полицейского, даже в нежелании Эстель Деверо попытаться помочь мне. Я все более убеждался, что они не говорят мне всего: должна быть причина, по которой дети исчезли, живые или мертвые, и почему украли эти игрушки. Я твердо настроился выяснить все до конца.