— Месье Элореан? Можем мы войти? Я из газеты «Сюд журналь-экспресс».
Он машинально качнул головой, будто большая старая собака, но Эстель не дала ему опомниться. Она улыбнулась и засыпала его словами, не давая опомниться. Элореан зашаркал ногами, не в силах принять решение, большими ногами в домашних тапочках.
Затем мы оказались внутри, нравилось ему это или нет. В этом крупном человеке не осталось и следа уверенности и солидности, он растерялся и казался выпотрошенным.
Дом был на удивление не просто большим, но и прекрасно спланированным и роскошно отделанным. Одна комната переходила в другую, пол в изразцах, изысканная мебель. Пышные восточные ковры, мягкая мебель, обитая цветастыми тканями, по крайней мере, двое напольных часов, огромное количество китайских вещичек, резные изделия и посуда за застекленными дверцами. Мы как-то смешались, почувствовав себя не совсем уверенно и явно растеряв, в свою очередь, былой апломб.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — пригласил Элореан не особенно приветливо.
Я чувствовал присутствие в доме еще одного человека, женщины, которая, видимо, исчезла после нашего появления и укрылась в задних комнатах.
Он не спеша провел рукой по голове. С кресла спрыгнул пекинес песочного цвета и лениво оглядел нас.
Я наблюдал, как Эстель произносит вежливые фразы, прежде чем начать задавать вопросы. «Какой чудесный у вас сад, какой красивый дом! Мебель и эти картины!» Она скрестила ноги, поглядывая на него. Элореан слегка посапывал, явно в замешательстве, затем присел напротив, опустив ноги на персидский ковер. «Какой вы счастливый, что живете здесь, с таким количеством красивых вещей».
— Да, — нехотя выдавил он.
Эстель принялась задавать вопросы, интересовавшие меня: правда ли то, что он когда-то служил в полиции… в Сен-Максиме?
Странная, неопределенная улыбка застыла на его лице. Он кивнул: да, служил, довольно много лет назад.
— Спросите его, как давно, — попросил я.
Из соседней комнаты послышался шум, и я понял, что невидимая в тени комнаты женщина подслушивает.
— А зачем спрашивать-то?
— Я хочу знать, когда он ушел в отставку.
Элореан посчитал на своих жирных пальцах.
— О, давно… больше тридцати лет назад.
Неужели? А что он делал с тех пор?
— Ничего особенного.
— Спросите его, как высоко он взобрался по служебной лестнице, чтобы уйти в отставку так рано. Комиссар или старший инспектор, по крайней мере?
— Не понимаю, к чему вы клоните? — удивилась Эстель, но вопрос задала.
— Нет, не очень высоко, — пробормотал он. — В каком чине ушел в отставку? Был оперативником. Ничего особенного.