Я убеждал Эстель разговорить Элореана. Должно быть, он разбогател, если смог оставить службу в таком раннем возрасте.
— Нет. Не разбогател. Выпить не желаете? — поинтересовался хозяин.
— Бокал вина, пожалуй, — согласилась она.
Он что-то прокричал жене, не заботясь о том, чтобы представить ее.
— Тогда каким же образом он так преуспел, если его карьера в полиции оказалась не столь успешной? Он что, занимался бизнесом?
Элореан лишь пожал плечами.
Я подсчитал, что он находится в отставке уже около тридцати пяти лет. В таком случае ему было не больше тридцати, когда уходил из полиции.
— Послушайте, — заметила Эстель. — Глупо задавать такие вопросы.
— Тогда спросите его, отчего же он так разбогател, будучи на пенсии.
Этот вопрос я повторил сам на своем диком французском, чтобы убедиться, что он понял его.
Сначала Элореан, казалось, не понял. Его жена, пожилая женщина в шелковом платье, вынесла бокалы вина на подносе в японском стиле, и он жадно выпил, вытерев губы тыльной стороной ладони.
— Что вы имеете в виду?
Я бросился в атаку:
— Да прекратите, мы же не вчера родились. Он ведь был простой полицейский, и кто-то купил его.
Эстель сказала:
— Я не могу этого перевести.
Элореан вскочил на ноги.
— Мне кажется, вам лучше уйти, — пробормотал он.
— Покопайтесь в его памяти; — попросил я. — Тогда был крупный скандал, не так ли? Относительно смерти двух детей?
Я сунул ему под нос газетные вырезки, которые нашла Эмма.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, — выкручивался он.
Но на его лице такая уверенность не читалась.
И тут Эстель наконец поняла, что мне требуется. Она вытягивала из Элореана его прошлое, фраза за фразой. Мне хотелось обнять ее. В этой блестящей комнате, разглядывая головы, его, лысеющую, и пепельные волосы Эстель, я узнал всю историю. Она отодвинула бокалы и пытала его, как школьная учительница.
— Был пожар, — напомнила она. — Серия пожаров, в то время когда вы работали с Ле Бревом.
Он кивнул головой, осел, а не человек.
— Спросите его про смерть… Смерть двух детей, на случай, если он забыл. Спросите, каким образом они связаны с пожарами.
Глаза у Элореана округлились и стали как кукурузные хлопья, желтые и выпученные.
— Не могу припомнить…
Мне же очень хотелось расшевелить его память.
— Думаю, может, — бросил я Эстель. — Уверен, что может. Самое главное — это он вел следствие о нескольких пожарах, а затем в лесу нашли тела двоих детей. Разве он этого не помнит?
Эстель в ожидании наклонилась вперед. И снова он покачал головой, а в его глазах сквозило недоумение, будто ему предлагали проникнуть в то, что он давно похоронил, заставляли раскапывать старые могилы.