— Он не знает… не может вспомнить.
— Ну ладно. А что тогда насчет тех пожаров? Которые становились все серьезней и серьезней. — Эстель переводила вопросы. — Поджоги стогов и старых хлевов. Пустой дом и машина. Кто виновник? — На секунду-другую я смолк. — Кто это делал?
— Понятия не имею.
Я рассмеялся ему прямо в лицо сквозь стиснутые зубы.
— Нет, знаете. Разве это были не дети, найденные в Шеноне? Их убили или сожгли?
Он вздрогнул, вскочил на ноги, оглянулся через плечо в тень, где подслушивала его жена, и медленно произнес:
— Они сами себя сожгли.
— Понятно.
Я почувствовал дрожь удовлетворения. Наконец-то прояснился хоть один факт. Несчастный случай, не убийство. Но кто эти дети? Скажет ли он мне что-нибудь?
— Не знаю, — опять пробормотал он.
— Ле Брев знает, — бросил я Эстель. — Но есть же какая-то причина, почему он не хочет сказать мне этого.
Элореан выглядел озадаченным, и я объяснил ему:
— Исчезли еще двое детей, того же возраста, рядом с тем же местом. Почему?
— А спросите об этом старшего инспектора!
— Я спрашивал, но он сразу же замыкается в себе. Я не могу добиться ответа.
Я переводил взгляд с Эстель на Элореана.
— Спросите, где он берет деньги.
— Какие деньги?
Элореан перегнулся через столик, и на мгновение я подумал, что он опять начнет прикидываться дурачком.
Я обвел рукой вокруг:
— Все это невозможно получить от полиции в тридцать лет. Нужно очень много денег, чтобы жить в такой роскоши.
Перевела ему Эстель или нет, но он понял.
— Убирайтесь вон!
Мне пришлось встать между ним и Эстель, которая успела вскочить на ноги.
— Убирайтесь!
— Нам нужно идти, — выдавила она с напряженным лицом.
— Идите вы все на…
Он попытался дотянуться до нее, опрокинув столик рядом с креслами, и мне пришлось вмешаться. Бог знает что бы случилось, если бы она пришла сюда одна, так как я отразил сокрушительный удар Элореана и быстро вывел ее из дома. Дверь захлопнулась, оставив нас одних, ослепленных солнечных светом.
Впервые за все время она расслабилась:
— Ну, вы, кажется, напрашивались на неприятности.
Мы слышали, как он бушевал в доме, пока шли к машине между аккуратными кустами и ухоженной лужайкой, которая орошалась из вращающихся поливалок.
— Я знаю, что прав, — произнес я, — хотя бы насчет этих поджогов.
— О чем это вы?
— Тут должна быть какая-то связь: эти поджоги, смерть детей, исчезновение моих ребятишек.
Мы забрались в машину, она взглянула на часы, затем на меня.
— У нас есть еще полчаса.
Пока мы выбирались на шоссе, взбивая пыль сзади машины, я почувствовал, что она в смятении.
— Джим, — прошептала она. — Ой, Джим.