— И что же они начали выпускать? — настаивала Эмма.
— Ну… это… — Эстель покраснела под загаром. — Они… мы… снова производили военную продукцию.
— Для немцев?
Она кивнула. Не самая славная глава в истории Франции.
— А-а, — вздохнула Эмма, будто доказала что-то и выиграла. — И какую же продукцию? Военные самолеты?
В конце концов Эстель, хотя и с оговорками, признала факт сотрудничества Сультов с оккупантами.
— Нет-нет, только компоненты. Комплектующие части. Не сами самолеты. Завод в Тулузе переключился на детали для ракет, для «Фау-1» и «Фау-2».
Эмма откинулась назад, допила кофе и стала собирать свою сумку.
— И вы говорите, что дети сошли с ума. Дети Марселя? Сколько им было тогда?
— Они родились во время войны…
Эмма наконец собралась.
— Я так устала. Ты должен отвезти меня назад, Джим. — И затем, как прощальный выстрел: — Что случилось с семьей Сультов в конце войны?
— Не знаю, — призналась Эстель.
Эмма попросила меня оплатить счет и протянула руку Эстель:
— До свидания.
Мы оставили Эстель в Понтобане и поехали назад в свой неприветливый дом. Эмма развалилась на сиденье. Похоже, поездка утомила ее столь же сильно, как и меня.
— Я собираюсь проверить это, — сказал я. — Что случилось с фирмой Сульта во время и после войны? Что привело к тому, что двое детей сошли с ума?..
— Не знаю и знать не хочу, — отрезала она. — Делай, что тебе заблагорассудится. Это ты привез меня сюда.
— Дорогая… прошу тебя. Это может пролить свет на то, что случилось с нашими детьми.
— Они мертвы так же, как и дети Сульта, — прошептала она. — Не пытайся уверять меня, что это не так.
Я покосился на нее. Лицо ее было бескровным. Я знал, что ничего хорошего пребывание в этом месте, с его жарой и атмосферой таинственности и страха, ей не принесет.
— Почему ты не хочешь поехать домой, дорогая?
Она взвилась, словно подозревая заговор:
— Почему я? А ты, а твоя работа?
— Я?
Я даже не обдумывал такую возможность с тех пор, как все, ради чего я работал, вылетело в трубу.
— Тебе надо позвонить в офис.
— Я звонил Бобу несколько раз, пока ты болела. И Джону Симпсону. Боб сказал, что они справятся и без меня.
Я работал по шесть дней в неделю, но что теперь все это значило, когда все разбилось вдребезги? Пустующие поля и покосившиеся изгороди. Заброшенная земля. И все же я не мог уехать отсюда.
— Я останусь. Но тебе, дорогая, все же лучше уехать домой.
— А зачем ты остаешься?
Снова этот пытливый взгляд, полный подозрения, будто весь этот кошмар организовал я.
— Я все еще думаю, что мне следует быть здесь, чтобы помочь полиции.
— А как же твоя работа?