– Это наш известный ученый, филолог, Алеша Богданович. Будешь жить у него здесь. Вам будет о чем поговорить, – сказал мне «Клинт», глядя мимо меня в темноту квартиры. Обернулся к старику в пледе: – У тебя, Алеша, будет жить русский писец. Он хочет писать о нашей республике книгу.
– Хорошо, – сказал Алеша безучастно. И затянул на себе плед.
– А Алеша говорит по-русски как по-сербски, – заметил «Клинт».
– Я не хочу здесь, – сказал я. – Я хочу на фронт.
– Но ты же писец! А он филолог!
– Какой я филолог, я старый алкоголик, – внезапно заявил старый Алеша. – Ему будет противно жить со мной. Возьми его к себе в казарму. Там все молодые.
– Да, селите в казарму, – сказал я. – Оформляйте добровольцем, как договорились.
Столкнувшись с нашим отпором, начальник полиции задумался.
– Отойдем! – приказал он офицерам. Они вы шли в соседнюю комнату и, закурив там, стали совещаться.
– Что, испугался меня, старого алкоголика? – спросил Алеша. – Мы безобидные. Я живу с братом. Тебе с нами будет неинтересно. Правда, и с ним тебе будет нелегко. – Он кивнул в сторону соседней комнаты. – Он тоже алкоголик. Разрушенный человек. Напьется к ночи и ездит по городу со своими… – тут старик замолчал, подыскивая слово, – подручными и терроризирует людей. Конечно, у него трагедия, но нельзя же… Опасный, страшный человек, – закончил старик. – Он не хочет тебя в казарме иметь, ты там увидишь то, чего он не хочет, чтобы ты видел.
– Поехали, – сказал «Клинт», появляясь в дверях. Через полчаса мы уже были в казарме.
Бышковац был когда-то военным форпостом Австро-Венгерской империи. Одним из. От империи остались многочисленные военные постройки, в том числе и целый казарменный комплекс, в полном комплекте, включая большой плац. Меня поместили на второй этаж, одного, в крошечную комнату с железной кроватью, железным шкафом и небольшой чугунной печью, труба которой была выведена в глубь толстенной стены. Подоконники казармы были шириною чуть ли не в два метра. На бумажке, прикнопленной к двери, значилось: «КАПИТЭН РАДКОВИЧ».
– Погиб два дня назад, – ответил на мой не заданный вопрос начальник полиции. – Пойдем, подпишешь бумаги и получишь оружие.
Я бросил сумку на железную кровать, и мы пошли с ним в конец коридора. Он открыл одну из дверей своим ключом, и мы вошли. Там была такая же кровать, как в комнате капитана Радковича, застеленная серым одеялом, и много железных шкафов и ящиков. А также полок. И стол. «Клинт» уселся за стол. Достал бумаги. Мятые. С загнутыми углами. Дал мне одну. Это была форма вступления в армию Сербской Республики Книнская Краина. Я с грехом пополам заполнил форму. Отдал ему. Он встал и вышел, оставив дверь в коридор открытой. Он открыл дверь комнаты напротив и быстро вернулся, держа в руках автомат Калашникова сербского производства. Вошел в комнату, вынул из оружейного ящика четыре рожка с патронами. Придвинул ко мне. Записал в мою форму о вступлении добровольцем в отряд военной полиции номер моего автомата. Я расписался.