Артуру?
Ланка верила, что возможно и это. Но зависимость от него так наследила в душе, что хотелось прибраться. Встряхнуться. Вздохнуть полной грудью, освобождено и легкомысленно. Она так соскучилась по самой себе! Самодостаточность – слово из умной, чужой статьи. Высокопарное, необходимое ей сейчас. Слишком тяжелы оказались кандалы чувств, безответных и безрадостных. Быть может, она только придумала свою любовь. Или врала теперь, отказываясь от нее, распиливая цепи отчаянно, будто сбегающий с галер раб.
До весны было далеко, но корка на сердце уже таяла. Ланка выключила плеер и запела сама, про себя:
«Каблучки отстукивают дробно: я свободна, я свободна, я свободна…».
Над городом летел колобок – воздушный шар в виде всем известного сказочного героя. Прохожие останавливались, задирали головы, смеялись, снимали на мобильники. Движение, не слишком интенсивное по случаю выходного, совсем затормозилось. Водители тоже люди, и нечасто встречают в небе колобков.
В центре у большого, живописно оформленного здания толпился народ. Импозантный дядька принял от длинноногой девицы ножницы из бархатной коробочки и разрезал ленточку, открывая вход в новый ресторан. Суета и гвалт разом усилились, хотя в числе приглашенных были только журналисты – бывалые люди, – и особо почетные гости. Остальные пришли чисто посмотреть. Простому люду предлагалось посетить «Колобок» завтра, и обеспечено было, как гласила рекламная заставка на большом экране перед рестораном: круглый год сплошное удовольствие!
Внутри звучала музыка, официанты все как один в костюмах колобка – еще одна Димина задумка, – разносили блюда. Мероприятие же в целом было похоже на все остальные такого же рода. Поздравительные речи, ответные благодарности, звон бокалов, тарелок и вилок.
Бледный молодой человек в костюме и при бабочке отразился в зеркале перед Димой, и он не сразу распознал в нем самого себя. Отпад, сказала бы Русалка.
– Отпад! – Произнес ее голос за его спиной. – Это ты?!
– Вроде, – неуверенно согласился Дима, поворачиваясь.
И открыл от удивления рот. В прямом смысле этого слова.
– А это ты?!
Она запомнилась ему миленькой девочкой с пушистыми длинными волосами: немного чокнутой, самоуверенной, напористой, дерзкой. Черты лица стерлись из памяти, будто кто-то нажал клопку «Del». А теперь он смотрел на нее и ясно понимал, что не мог забыть эти глаза, губы, ямочку на щеке. Ничего особенного в целом. Эксклюзив лично для него. И пусть сейчас перед ним стояла совершенно другая Руслана: похожая на воробья, больше, чем на котенка, растерянная, с наивной, лучистой улыбкой, – ему стало не по себе от мысли, что она могла пройти мимо. На ней было нечто розовое, летящее, короткое, и впервые с той ночи Дима вспомнилась татушка на тонкой щиколотке, и все остальное – поочередно, а потом разом. Уши возгорелись.