Владик неожиданно для себя размахнулся рукой, в которой была зажата ножка табурета, и с размаха ударил Лома по голове. Раздался громкий сухой стук — Лом чуть качнулся назад, потом вперед и вдруг, даже не сложившись, во весь рост рухнул навзничь.
В бараке воцарилась тишина.
— Убил! — тонко пискнул кто-то.
— Убил! — повторил кто-то громче. И вдруг все завопили наперебой: — Сивый! Подь сюда! Новенький Лома вусмерть зашиб!
Варяг услышал топот бегущих ног. Расталкивая всех, вперед пробился его недавний знакомый. Тот, о ком возле кочегарки так неодобрительно отозвался старшина.
Парень быстро взглянул на бездыханного Лома, потом на Владика.
— Так!.. — грозно прошипел он. — Вот, значит, оно как! Только прибыл и уже воду мутишь. У нас так не принято, фраерок. За это ответ придется держать.
— Да пошел ты! — крикнул Владислав и сделал шаг вперед. Сейчас ему было уже все равно, убил ли он Лома или нет и будет ли ему что-нибудь за то, что и вправду убил.
Ярость принесла ему восхитительное чувство освобождения от всех страхов и тревог, не дававших ему покоя все эти две недели, что прошли после оглашения приговора и прибытия на эту зону.
— Может, и ты хочешь? — крикнул он Сивому, делая замах табуретом.
— Ах ты халда! — удивился Сивый. — Да ты знаешь, перед кем хайло разеваешь? Я пацан золотой. Ша, ребя! — вдруг повернулся он к остальным. — Фраер не понимает добрых слов, ну так мы с ним опосля поболтаем.
Лома он, по счастью, не прибил насмерть, а только вышиб сознание на несколько минут. Очнувшемуся, ему помогли подняться, и конечно, никому из администрации ни о чем не доложили, а затаили на новичка. После ужина Владик завалился в койку и стал дожидаться отбоя, думая о своем. В помещении стоял приглушенный гул голосов — он не прислушивался, но интуитивно понимал, что обсуждают его и учиненное им сегодня побоище с Ломом. Потом вплыла мощная фигура старшины Петренко, зашедшего выключить основной свет в казарме, и вот исчезло все, и в тишине спального помещения сразу стал слышен чей-то храп, и где-то далеко-далеко тоненько взвыл гудок тепловоза, и чуть ближе взревел дизель грузовика или трактора, и Влад, который решил ни за что не спать хотя бы первую половину ночи, неожиданно сразу уснул.
…Ненадолго. На него навалились сразу всей толпой, наглухо накрыли одеялом и стали наносить со всех сторон торопливые удары и тычки, сладострастно визжа и хакая. Потом стащили вместе с матрасом на пол и продолжали топтать и бить ногами до тех пор, пока не решили, что хватит с него.
Когда стянули одеяло, перед ним на корточках сидел Сивый и с выражением деланного равнодушия и презрения рассматривал его.